Фото: orthedu.ru
Ректор Сколтеха Александр Кулешов
Программка поддержки русской науки за 11 лет собственного существования сделала почти все для ученых. Но она не смогла приостановить утечку мозгов. Это не умопомрачительно, гласит академик РАН, ректор самого привилегированного университета — Сколтеха — Александр Кулешов. Для того, чтоб ученые не уезжали, в стране обязано быть 100 Сколтехов.
— Какие есть программки для учёных, которые желали бы работать в Рф?
— Не считая мегагрантов, мне непонятно о каких-либо программках, идущих от страны. Думаю, что их нет.
— Сколько учёных возвратилось?
— У нас в Сколтехе нет специальной программки возврата русских учёных. У нас есть программка, которая состоит в том, что мы берём на работу в качестве профессоров людей, имеющих значимый опыт работы в наилучших забугорных институтах. В полном количестве таковых профессоров толика русских очень и высока. Но особенной программки по возвращению русских учёных из-за границы в Сколтехе нет. У нас – смешанный коллектив, 20 процентов по-русски не молвят. Это – америкосы, канадцы, немцы. Другие, естественно, молвят, но почти все из их имеют двойное гражданство.
— Доктора, приезжающие к Для вас на работу, занимаются преподавательской деятельностью либо исследованиями?
— В неплохом институте одно от другого неотделимо. Естественно, все те, кого мы берём на работу – люди в активном научном поиске. Они работают и как исследователи, и преподают. Это так происходит во всём мире: человек преподаёт и занимается наукой.
Есть, непременно, исключения. Бывают ситуации, когда человек уже вышел из плодотворного возраста, но ещё неплох как педагог. Есть достаточно редчайшие ситуации, к примеру, Андрей Николаевич Колмогоров не обожал и не умел преподавать. Делал это весьма плохо. А ведь он – величайший математик 20 века. Но это – уникальность. В главном люди работают как исследователи и преподают.
— Как воздействует на ситуацию новейший закон о просвещении?
— Во-1-х, он ещё не принят, не прошёл Совет Федерации и не подписан президентом. Стопроцентно принятым его пока считать недозволено.
На мой взор и взор людей моей профессии, полностью всех, кого я понимаю – это полное безумие. И по-другому этот закон принимать недозволено. Нужно осознавать, что наука сейчас глобальна. Наука не может развиваться лишь в Рф. Даже в Русском Союзе это было проблемно. Но Русский Альянс был третью мира. В отдельной стране наука без помощи других развиваться не может. Нигде. Наука трансгранична.
Я приведу обычной пример. У нас за четыре года вышли статьи в соавторстве с докторами 1800 забугорных институтов. На каждую такую статью необходимо получать разрешение? Это просто нереально!
У нас порядка 100 20 подписанных соглашений о совместной работе, совместном обучении и так дальше. Ещё раз повторяю: наука интернациональна, пробовать её каким-то образом закрывать, добиваться особые разрешения, это возвращение даже не в средневековье… затрудняюсь отыскать правильную аналогию.
— Сравним ли уровень зарплат учёных в Рф и в Европе?
— Если гласить в целом – несопоставим, естественно. Но заработная плата – вопросец весьма узкий. К примеру, во Франции должность доктора муниципальная. Заработная плата французского доктора 6 тыщ евро. Но при всем этом во Франции не существует препядствия платной медицины, платного образования. Все эти расходы несёт на для себя правительство. А в США в добротных институтах заработная плата на порядок больше – 250 – 300 тыщ баксов, есть доктора, у каких она добивается миллиона баксов в год. Но при всем этом, если ты хочешь научить деток и их трое, то вся твоя заработная плата может оказаться еще скромнее, чем заработная плата французского доктора. Это весьма непростой вопросец, связанный, в том числе, и с налогами.
Про Сколтех в целом, могу сказать, что наши заработной платы полностью конкурентоспособны. Для Рф необходимо 50 таковых Сколтехов как минимум, тогда этот вопросец не будет возникать. Но дело не только лишь в зарплатах, если мы говорим о утечке мозгов. Неувязка не в том, что учёные уезжают. Неувязка в том, что они не ворачиваются.
А уезжать нужно на некое время! Человек должен ощутить, что такое – глобальная наука. Но они должны ворачиваться. Если уезжают на стажировку – я лишь за.
Дело не только лишь в деньгах, это лишь одна часть препядствия. Есть 2-ая, наиболее значимая часть. Я постоянно привожу один пример: почему Овечкин не играет за СКА? Что, ему не могли отдать тех же средств? Наверное могли бы. Дело в том, что человек, который ощущает собственный потенциал, желает самореализоваться в Высшей Лиге. Если это не Высшая Лига, средствами его не соблазнишь. Наша задачка – сделать критичную массу людей, которых можно было бы именовать высшей лигой. Если этого не произойдёт, серьёзные люди не поедут. Мы стараемся на уровне Сколтеха это созодать. На маленьком пятачке мы сделали такую критичную массу.
— Есть ли в Рф институты, куда ещё ворачиваются на работу сограждане?
— Массово не ворачиваются. Необходимо осознавать, что у Сколтеха есть огромное преимущество в финансировании. Мы вправду обеспечиваем конкурентоспособные заработной платы. И не только лишь за счёт бюджета, но за счёт выполнения огромного числа сверхтехнологичных контрактных работ. За крайние четыре года мы выполнили договоры для 230 компаний, начиная от Хуавея и кончая Лукойлом. Это имеет большущее значение. На теоретическом уровне МГУ либо ВШЭ в состоянии сделать для маленького числа профессоров довольно высочайшие заработной платы. Это не неувязка. Неувязка в том, что это нереально создать массово.
— Есть ли возможность сделать лабораторию для учёного сопоставимую по уровню обеспеченности оборудованием и материалами с европейскими либо южноамериканскими лабораториями?
— Я уже начал гласить о том, что 1-ое принципиальное условие – достойная заработная плата, 2-ое – критичная масса людей, которые тебя соображают и третье – оборудование. Для арифметики это не имеет значение, но во всех науках это весьма принципиально. Вправду, сейчас закупка высококлассного современного оборудования в новейших областях стоит большущих средств. Эти средства несравненны с зарплатами, они еще выше. Если эти три фактора обеспечены, тогда ничего не мешает возвратиться.
Хотя, жизнь еще труднее. Мы должны осознать, что возвращение нередко соединено с разными актуальными обстоятельствами. К примеру, малыши прогуливаются в школу. В этом случае гласить с человеком о возвращении фактически никчемно. Поэтому что возникает большущая неувязка с детками. По-русски они, может быть, молвят, но читать и писать не могут. Если они в третьем-четвёртом классе, неувязка фактически нерешаемая. Возникает масса прозаических, бытовых заморочек.
Просто соглашаются приезжать люди, которые подступают к пенсии. В Европе это возраст 67 лет, когда человек ещё полон научных сил. Но формально он не быть может доктором.
Еще вернее ставить задачку, чтоб не уезжали юные ребята, это существенно важнее.
— Каковы перспективы нынешних выпускников институтов? Тех, кто планирует заниматься наукой? Существует мировоззрение, что обучаться в русской аспирантуре равно выстрелить для себя в ногу, затруднить предстоящее построение карьеры в западном научном обществе.
— К величавому огорчению, это более распространённая точка зрения. В Сколтехе это не совершенно так, поэтому что мы можем обеспечить всё, о чём я гласил. Наших ребят с большим наслаждением берут в любые ведущие институты мира. И в Принстон, и в Стенфорд, и в Оксфорд.
Но в целом, к огорчению, отток длится. И это отток юных и профессиональных. Страна становится старше, беднее и глупее. Как это ни грустно. Мы пытаемся этому противостоять. На нашем локальном куске это выходит.
Но, как я уже гласил выше, таковых Сколтехов обязано быть в стране 100. Как минимум – 50, тогда мы изменим ситуацию.
Подробнее на: newizv.ru