Экзистенциальная неделька вышла с праздничком Новейший год в центре. Вот, чудилось бы, наступил новейший год, новое десятилетие 21-го века, а ничего не вышло. Ничегошеньки. Лишь слова, слова, слова… Вот Владимир Владимирович произнес много теплых слов, рекорд по их количеству в новогоднем воззвании поставил. Но захотелось поежиться…
Когда владелец огромного капиталистического компании, выступая перед трудовым коллективом, произносит «мы одна команда», бывалые сотрудники начинают невесело глядеть в пол и вздыхать. Поэтому что соображают — начались препядствия и на данный момент они, так как «одна команда», в едином порыве «затянут пояса», «преодолеют трудности», «перетерпят», «постараются», «напрягутся, по другому нам не выжить». Накрылась, короче, премия в квартал, работать нужно будет больше, а получать — отлично, если столько же. Те, кто махал тут серпом и молотом до приватизации, соображают и еще одну вещь — к начальству всё это не относится.
А уж когда входит речь о том, что «мы одна семья», как у Владимира Владимировича — «Наша родина становится одной большенный семьей»… Семья совершенно странноватая выходит: старшие братья Иванушку-дурачка травят, зятья и кумовья весь амбар растащили, детками никто не занят, книгами их не пичкает и они в дырку в заборе за соседями подглядывают, отроки с резиновыми уточками по двору скачут, отроковицы подмышки зеленкой красят и в баню не прогуливаются, блаженный племянник тростиночку срезал и в небо горошинами плюется, до Луны доплюнуть желает, глава семейства в погребе закрылся и время от времени оттуда правильные слова гласит, увещевает…
Но уж какая ни есть, а раз про семью заговорили — всё, туши свет. Уже не про премию речь, а и правда про выживание. Воззвание к семейным ценностям — суровая штука. 3 июля 1941 года Иосиф Сталин обратился к стране по радио: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!…». Братья и сестры. То есть мы одна семья. Он весьма верно осознавал — не за отвлеченные ценности типа мыслях коммунизма будет биться люд. За своё, родное — братьев и сестер, матерей и отцов — за семью.
Что же сейчас-то такового вышло? Да в том-то и дело — ничего. Я снова о одном и том же, но не устану. В условно обычном капитализме ведь как в самом общем случае происходит? Капиталист лицезреет потребность людей в товаре либо услуге (хорошо, отлично, может и создавать потребность — не сущность) и начинает их создавать. Правительство — не мешает. Капиталист зарабатывает, люди получают хотимое, правительство — налоги. У нас — не так. Нет прямой зависимости меж потребностью людей и заработком капиталиста. Не принципиально, что мы там с вами желаем и что нам актуально нужно — основное, чтоб капиталист разбогател. А так как он впрямую связан с государством…
Вот простой пример. Практически перед Новеньким годом, 30 января, Путин на встрече с Мишустиным в очередной раз завел разговор о небольшом региональном самолетике на подмену Ан-2. Без него людям в отдаленных регионах (а у нас таковых регионов большая часть) — вот совершенно плохо. Давайте, гласит, запускайте уже самолет «Байкал», чтоб с 2024 года в серию начал двигаться. Он про этот самолет и годом ранее гласил. А меж тем, у нас ведь есть такие самолетики — «Рысачок» либо, к примеру, СМ-92. Небольшой, на семь мест, обычный, но современный. С неработающим движком не падает, а планирует, садится. ФСБ для себя купила в качестве патрульного самолета 5 штук. И всё — другие самолеты за границу продаются. Там людям необходимо, а нашим людям… Тоже необходимо, но заработать должен лишь верный капиталист. (Сможете не веровать, но Путин эти самолеты лицезрел на МАКСе, произнес «сиим ребятам нужно посодействовать» и на последующий денек на завод в Самаре пришли особые люди и… принудили свернуть создание.)
История повторяется. Когда Рф нужен был средний региональный самолет, то он… был. Конкретно таковой как требовалось — Ту-334. Уже летавший и практически готовый к запуску в серию. Но. Как на нем «бюджеты осваивать»? И началась эпопея с «Суперджетом». И бюджеты освоили и самолет сделали совсем не таковой как требовалось.
Ничего не поменялось. И если Путин заговорил о семье — означает и изменяться не будет.
А ведь так хотелось, чтоб на Новейший год — как в детстве. Чтоб было чудо. Пробудился 1 января — и удовлетворенность в окна, всё заного, впереди счастливый год. Но нет. Никуда не пропала эта тридцатилетняя чума, пирующая на моей Родине. Поколение дворников и охранников все так же стоит как ступени, когда пылающая нефть хлещет с этажа на этаж, ощущает боль, но опять ставит себя под плеть. Сплошная экзистенция.
Дмитрий Попов