Как новейший углеродный налог Евросоюза стукнет по российскому экспорту — bumgames

Запланированное на 2022 год введение углеродного налога на импорт в страны Евросоюза может затронуть практически 42% русского экспорта. Специалисты ЦБ в статье для проекта Econs.Online говорят, чем это угрожает. С разрешения коллег публикуем этот материал.

До того как главной темой глобальной повестки стала эпидемия COVID-19, более обсуждаемой на международном уровне неувязкой была угроза необратимых погодных конфигураций. В марте 2019 года ООН опубликовала прогноз о том, что при имеющихся темпах роста температуры таяние нескончаемой мерзлоты в 2050 году станет опасностью для планетки. Главной предпосылкой резвого потепления в мире считается концентрация углекислого газа в атмосфере, возрастающая по мере расширения промышленного производства.

Изменение атмосферного климата делает опасности для компаний и денежного сектора: возрастает частота природных катастроф (физические опасности), при всем этом реализуемые странами меры по понижению углеродных выбросов сами по для себя могут приводить к денежным потерям для ряда компаний (опасности перехода). В связи с сиим климатические опасности вызывают все огромную обеспокоенность у регуляторов, потому что способны существенно воздействовать на денежный сектор и в целом на финансовую стабильность.

Эпидемия и связанное с ней сокращение деловой активности оказали короткосрочный полезный эффект на экологию: по прогнозу МВФ, объемы выбросов в 2020 году сократятся на 4–7%. Но в длительном периоде воздействие пандемии на экологическую ситуацию окажется нехорошим: ухудшение денежного положения настоящего сектора понижает его вкладывательный потенциал, в том числе и по финансированию перехода к низкоуглеродной экономике. Не считая того, понижение цен на нефть уменьшает для компаний необходимость мер по совершенствованию собственной энергетической эффективности.

В таковых критериях почти все страны думают о усилении стимулов для перехода к низкоуглеродной экономике с учетом последствий пандемии. К примеру, в ЕС меры в области экологии интегрированы в планы посткризисного восстановления.

В качестве одной из мер Евросоюзом запланировано введение углеродного налога на импорт, что станет нехорошим фактором для почти всех русских компаний-экспортеров, работающих на европейском рынке.

Трансграничный углеродный налог в ЕС

Евросоюз в конце прошедшего года анонсировал «Европейский зеленоватый курс» (EU Green Deal), цель которого — создать экономику ЕС климатически нейтральной к 2050 году. Для этого в качестве одной из мер планируется введение углеродного налога на импорт в страны ЕС.

Законопроект о этом на данный момент в стадии разработки, и методология расчета налогового сбора еще неведома. Ожидается, что в расчете будет учитываться размер углеродных выбросов при производстве импортируемых продуктов.

При рассмотрении механизма налогообложения импорта Европейская комиссия может исходить из 3-х главных вариантов. 1-ый вариант — налог на границе: введение дифференцируемого налога зависимо от отраслевой принадлежности импортера и степени углеродоемкости ввозимой продукции. 2-ой вариант предполагает включение импортеров в текущую систему Евросоюза по торговле квотами на выбросы (Emissions Trading System; EU ETS) и продажу им квот вместе с европейскими производителями. 3-ий вариант — введение углеродного НДС для всех производителей углеродной продукции, как наружных, так и внутренних. Не считая того, нужно, чтоб налог соответствовал правилам Глобальной торговой организации и интернациональным обязанностям ЕС.

При подготовке законопроекта Евросоюз провел публичные консультации с представителями стран-импортеров, консультантами и международными организациями, результаты которых совместно с подготовительным вариантом законопроекта будут размещены в первой половине 2021 года, введение налога запланировано на 2022 год. Распространение коронавирусной инфекции никак не поменяло планы Евросоюза по введению углеродного налога на импорт — при восстановлении опосля кризиса ожидается рост спроса на энергопотребление и углеродоемкие продукты — соответственно, для предотвращения экстенсивного выхода из кризиса с внедрением обычных технологий нужны наружные стимулы, одним из которых станет углеродный налог.

Анонсы о внедрении трансграничного углеродного налога завлекли много внимания, так как последствия от введения налога затронут все звенья производственно-сбытовых цепочек — их ощутят компании из различных секторов экономики как в ЕС, так и за его пределами. Совместно с тем снутри ЕС инициатива пользуется высочайшим уровнем поддержки посреди товаропроизводителей, почти все из которых несут идентичные расходы уже с 2005 года, когда была введена система ETS, благодаря которой Европа к 2018 году понизила углеродные выбросы на 23% относительно уровня 1990 года. Данная система установила суровые ограничения основным образом на компании, производящие сталь и хим продукцию, поставив их в нерентабельное положение по сопоставлению с дешевенькими ввезенными производителями, которые все это время не соблюдали настолько высочайшие экологические эталоны.

Налог быть может расценен как протекционистский инструмент: если, как предполагается, он будет рассчитываться исходя из углеродоемкости продукта, он будет дискриминировать зарубежных товаропроизводителей с большей углеродоемкостью производства, что не соответствует принципам ВТО (а именно, принципу большего благоприятствования, предусматривающему равное отношение к схожим товарам наружных и российских производителей: сопоставление по принципу углеродоемкости принципами ВТО не предусматривается). Не считая того, европейское регулирование подразумевает бесплатное распределение квот на выбросы для целого ряда продуктов, сделанных в ЕС, в том числе стали и цемента, — при сохранении этого принципа введение углеродного налога на импорт будет очевидным протекционизмом. В итоге можно ждать начала тарифных войн и появления противоречий с интернациональным торговым законодательством.

Беря во внимание размер евро рынка, введение налога усилит давление на компании и правительства по всему миру, вынуждая больше государств принимать доп меры по ограничению выбросов и разработке собственного законодательства. Позиция Евросоюза по данному вопросцу такая, что компании-импортеры из государств с своими схемами углеродного ценообразования, таковых как Австралия, Канада либо Япония, могут быть освобождены от данного сбора, если их правительства заключат новейшие торговые соглашения с ЕС либо пересмотрят имеющиеся.

Чтоб найти, на каких отраслях доп налоговое бремя скажется более очень, можно обратиться к имеющейся в Европе системе торговли квотами. Более углеродоемкими являются горнодобывающие и нефтегазовые отрасли, также металлургическая, хим и целлюлозно-бумажная индустрия. Они имеют больший углеродный след и по итогам 2019 года занимают 35% в европейском импорте согласно данным статистической службы ЕС.

Изменение структуры евро рынка (перераспределение толикой) нанесет больший вред странам с сырьевой экономикой, имеющим огромную долю экспорта углеродных продуктов в Европу.

Воздействие на русский экспорт

Одной из более пострадавших от введения трансграничного углеродного налога государств может стать Наша родина, для которой ЕС — главный рынок сбыта. По данным Федеральной таможенной службы, 41,7% всего русского товарооборота приходится на страны Европы. Не считая того, согласно данным ОЭСР, посреди огромнейших импортеров в ЕС в 2019 году Наша родина стала 2-ой опосля Китая по размеру углеродоемких продуктов. Но при всем этом в Китае есть внутренние механизмы по ограничению выбросов, подобные EU ETS, что дает стране конкурентноспособное преимущество перед Россией, которая лишь разрабатывает углеродное законодательство: на текущий момент соответственный законопроект находится на стадии обсуждения в правительстве.

Стратегия сокращения выбросов в Рф

В 2020 году Минэкономразвития разработало Стратегию длительного развития Рф до 2050 года с учетом Парижского соглашения. Стратегия имеет два главных сценария низкоуглеродного развития: базисный, который принят за базу, и интенсивный. Базисный сценарий не подразумевает заслуги углеродной нейтральности, но закладывает понижение углеродоемкости русского ВВП на 9% к 2030 году и на 48% к 2050 году в сопоставлении с 2020 годом. Стратегией предвидено создание правовой базы и методологической базы для технологической трансформации экономики, введение государственного регулирования выбросов парниковых газов и создание системы климатического мониторинга. Не считая того, в правительстве дискуссируется законопроект о углеродном регулировании, который подразумевает в том числе субсидирование внедрения низкоуглеродных технологий, введение мониторинга выбросов парниковых газов и верифицируемой углеродной отчетности для компаний.

Трансграничный углеродный налог ЕС станет суровым вызовом для русских экспортеров, так как налоговый сбор затронет сначала нефть, газ, уголь и сплавы — главные экспортные продукты страны, на которые, по данным ФТС Рф, в 2019 году пришлось 73,8% всех продуктов в стоимостном выражении, экспортируемых в Европу. Негативная оценка воздействия трансграничного углеродного налога на Россию подтверждается и в материалах Boston Consulting Group (BCG) и KPMG.

Так, по воззрению профессионалов BCG, если не учесть часть продуктов и услуг, которые пока не включены ЕС в ETS (к примеру, транспортные услуги), то облагаемая новеньким сбором база составит около 100–160 млн тонн углеродоемкого экспорта, что приведет к доборной перегрузке для русских экспортеров в размере $3–4,8 миллиардов в год, если облагаться сбором будет весь размер выбросов.

Аналитики KPMG считают, что при пессимистичном сценарии и внедрении углеродного сбора с 2022 года суммарные утраты экспортеров только в 1-ый год составят 3,6 миллиардов евро. Дальше налоговый сбор будет раз в год возрастать и в 2030 году составит 8,2 миллиардов евро.

Понижение рентабельности продаж и обострение конкурентноспособной борьбы на европейском рынке изменят конъюнктуру евро рынка сбыта и могут плохо воздействовать на русский экспорт в Европу.

Зависимо от отрасли структура импорта в ЕС может поменяться совсем по-разному. Так, с одной стороны, при использовании текущих технологий добычи нефть из Саудовской Аравии, имеющая наиболее маленький углеродный след, может потеснить русское сырье. По оценкам аналитиков BCG, на нефтегазовую индустрия приходится 45–53% всех углеродных выбросов русских экспортеров, либо 45–84 млн тонн СО2, и уже с 2022 года компаниям придется платить $1,4–2,5 миллиардов в год в качестве налогового сбора.

В случае введения налога на весь размер выбросов нехорошие последствия ожидают также русских производителей удобрений и компании из целлюлозно-бумажной индустрии, чья конкурентоспособность на европейском рынке значительно снизится.

В то же время некие производители русской стали с низкой себестоимостью продукции могут прирастить свою долю на европейском рынке за счет соперников из остальных государств, для которых введение налога будет означать превышение издержек над рыночной стоимостью их продуктов и принужденный уход с рынка ЕС. Оценки BCG молвят, что сбор для металлургических и горнодобывающих компаний составит $0,4–0,6 миллиардов в год, так как на их приходится 25–30% экспортных выбросов.

При таком объеме вреда введенный налог окажет негативное воздействие на денежные характеристики компаний за счет понижения экспортной выручки и утраты рынка сбыта.

Воздействие на русский денежный сектор

За счет наличия тесноватой связи меж настоящим и денежным сектором введение трансграничного углеродного налога в предстоящем скажется и на русских денежных компаниях: отличительной чертой корпоративного сектора в Рф является высочайшая концентрация корпоративного долга у маленького количества огромнейших заемщиков, посреди которых находятся и наикрупнейшие экспортеры углеродоемких продуктов.

На русские нефтегазовые, горнодобывающие и целлюлозно-бумажные компании по состоянию на 1 сентября 2020 года приходится 7 трлн рублей задолженности по банковским кредитам, что составляет 19,2% общего корпоративного ранца. Большая толика (9%) приходится на нефтегазовые компании.

Рост долговой перегрузки углеродоемких отраслей в совокупы с доп издержками от экспорта в ЕС и понижением доходов заемщиков могут повлечь за собой трудности с обеспечением денежной стойкости и платежеспособности. В период восстановления опосля коронавирусного кризиса это окажет доп давление на банки и лизинговые компании (по данным «Эксперт РА», в первом полугодии 2020 года толика новейшего лизингового имущества для углеродоемких отраслей — нефтегаз, металлургия и энергетика — в общем лизинговом ранце новейшего бизнеса составила 4%). И, как следствие, прирастит возможность реализации кредитного риска для русского денежного сектора.

Не считая того, введение трансграничного углеродного налога может воздействовать на рыночную стоимость компаний, снижая их вкладывательную привлекательность и капитализацию, что представляет собой реализацию рыночных рисков для денежного сектора, включая банки, страховые компании, вкладывательные и пенсионные фонды, имеющие акции углеродоемких компаний в собственных ранцах.

Беря во внимание, что Евросоюз может высвободить от налога импортеров из государств с своими схемами углеродного ценообразования, вероятным решением может стать создание внутреннего русского механизма регулирования углеродного рынка: введение внутреннего углеродного налога либо создание системы торговли квотами на выбросы, в этих вариантах средства будут уплачиваться компаниями в бюджет Рф. В ином случае подобные механизмы, принимаемые иными странами, потенциально также могут влиять на конкурентоспособность русского корпоративного сектора.

Инструменты понижения углеродных выбросов

В декабре 2015 году около 200 государств приняли роль в подписании Парижского соглашения по понижению углеродных выбросов с целью удержать прирост глобальной средней температуры ниже 2 °C сверх доиндустриального уровня и ограничить рост температуры до не наиболее 1,5 °C. Парижское соглашение не устанавливает нормативы понижения выбросов, любая страна описывает мотивированные характеристики без помощи других.

Главными инструментами стимулирования понижения углеродных выбросов являются система торговли квотами на выбросы углерода (СТВ) и углеродный налог. Эти два инструмента не взаимоисключающие — в неких юрисдикциях используются сразу оба (к примеру, в Мексике, неких провинциях Канады, в Финляндии, Швеции, Норвегии, Дании, Исландии и ряде остальных европейских государств).

По данным Глобального банка, по всему миру уже внедрена либо запланирована к внедрению 61 инициатива по стимулированию понижения углеродных выбросов (31 по торговле квотами и 30 по внедрению углеродного налога). Но эти инициативы покрывают лишь 22% мирового размера выбросов парниковых газов, а стоимость выбросов все еще очень низкая и не дозволит достигнуть целей Парижского соглашения.

Научное общество отмечает, что продвинуться в глобальном масштабе по этому вопросцу поможет создание на государственном уровне независящих органов для контроля выбросов углерода и минимизации воздействия лоббистов.

Международные инициативы также могут содействовать достижению устойчивого развития. Одобренная на саммите «Группы 20» 21–22 ноября 2020 года Платформа по стимулированию повторного использования углерода (Circular Carbon Economy Platform, CCE) нацелена на действенное внедрение энергии во всех секторах экономики и базирована на 4 элементах: сокращение выбросов, повторное внедрение (преобразование выбросов в промышленное сырье), переработка (нейтрализация выбросов, к примеру, за счет использования биотоплива и биоэнергетики), удаление выбросов из атмосферы (улавливание и хранение углерода).

Система торговли квотами на выбросы углерода предполагает установление очень допустимого размера выбросов для отдельных отраслей экономики. Компании данных отраслей должны владеть разрешением на каждую единицу выбросов.

Национальные СТВ уже употребляются либо запланированы к внедрению в Австралии, Новейшей Зеландии, Бразилии, Китае, Казахстане, в большинстве европейских государств, неких штатах США (Вашингтон, Калифорния, Вирджиния). Глобальная система торговли квотами сейчас отсутствует. Потенциально возможность интернациональной торговли квотами предугадывал Киотский протокол, но для объединения государственных и региональных СТВ в единый рынок нужна сопоставимость данных систем и установление абсолютного максимума на размер выбросов — примером может служить объединенная с 1 января 2020 года система торговли квотами ЕС и Швейцарии.

Схема торговли квотами на выбросы ЕС, запущенная в 2005 году, — 1-ая и сейчас наикрупнейшая по доле охвата (около 4% мирового размера выбросов парниковых газов и около 45% выбросов энергетического и промышленного секторов ЕС и авиаперевозок в границах Европейской экономической зоны). EU ETS можно именовать довольно действенной: в 2018 году выбросы парниковых газов в секторах, которые входят в программку, снизились на 29% по сопоставлению с 2005 годом; планируется, что в 2030 году этот показатель будет на 43% ниже, чем в 2005 году.

В США 10 штатов на северо-востоке приняли совместную СТВ: компании энергетического сектора должны брать разрешения на выбросы в процессе аукционов. Благодаря СТВ среднегодовой размер выбросов секторов, подпадающих под действие программки, в период с 2015 по 2017 год снизился на 45% по сопоставлению с 2006–2008 годами. С 2011 года разные дизайны программ СТВ тестирует Китай, в 2021 году планируя к запуску Национальную систему торговли квотами: ожидается, что она станет наикрупнейшей в мире по доле охватываемого мирового размера выбросов парниковых газов. В Казахстане система торговли квотами была введена в 2013 году, сейчас в нее входят 129 компаний.

Тем не наименее эффективность СТВ исходя из убеждений ограничения эмиссии углерода ограничена. СТВ помогает верно установить общий размер выбросов, но стоимость на углеродные выбросы не будет фиксированной и зависит от спроса на квоты — в период низкого спроса (к примеру, во время кризиса) стоимость квот будет низкой и СТВ не будет оказывать достаточного стимула для уменьшения размера выбросов. Для понижения волатильности цен на выбросы быть может сотворен резерв стабильности, через который правительство будет проводить выкуп квот для стабилизации цен в период низкого спроса. К примеру, опосля мирового денежного кризиса для стабилизации цен на квоты в ЕС был сотворен так именуемый Резерв рыночной стабильности.

Углеродный налог, в свою очередь, представляет собой установленную правительством налоговую ставку на единицу выбросов либо на превышение выбросов над допустимым значением. Углеродный налог уже употребляется либо запланирован к введению в Аргентине, Чили, ЮАР, Стране восходящего солнца, в почти всех европейских странах. В отличие от СТВ, налог устанавливает фиксированную стоимость на углеродные выбросы, но не гарантирует заслуги заблаговременно определенного уровня выбросов.

Углеродный налог в Швеции был введен в 1991 году и до сего времени является основой политики по борьбе с конфигурацией атмосферного климата, покрывая около 40% выбросов парниковых газов в стране. В Швеции самый высочайший уровень углеродного налога в мире — в 2020 году он составил 1190 шведских крон ($138) за тонну выбросов. Введение углеродного налога сделалось частью масштабной налоговой реформы, в процессе которой были также введены меры гос поддержки домохозяйств со средним и низким уровнем дохода, чтоб восполнить увеличение цены энергоносителей в связи с введением углеродного налога. С 1990 по 2007 год ВВП Швеции возрос на 78%, а выбросы парниковых газов за этот же период сократились на 26%. К 2045 году Швеция планирует понизить до нуля незапятнанные выбросы парниковых газов в атмосферу.

Англия ввела углеродный налог в 2013 году в размере 18 фунтов стерлингов ($24) за тонну выбросов. Это посодействовало существенно уменьшить потребление угля — горючего, которое является более углеродоемким энергоресурсом: с 2013 по 2019 год толика энергии, производимой за счет сжигания угля, снизилась с 40 до 3%. В 2018 году углеродный налог ввела Аргентина, в 2019 году — Канада, ЮАР.

Как понизить опасности

В мире, переходящем к наиболее экологичным технологиям, для поддержки конкурентоспособности русской экономики необходимы системные меры как на муниципальном уровне (разработка нормативно-правовой базы и эталонов отчетности и раскрытия инфы по выбросам углерода, создание устройств регулирования выбросов; поддержка отраслей, которые должны приспособиться к переходной экономике), так и на уровне самих компаний (внедрение устройств измерения «углеродного следа», проработка способности понижения выбросов углерода методом модернизации производства).

Некие наикрупнейшие русские экспортеры из нефтегазовой и металлургической отраслей уже поняли опасность погодных рисков, что находит отражение в корпоративных годичных отчетах и докладах о устойчивом развитии с динамикой углеродных выбросов и пуском стратегий по переходу на наименее углеродоемкие технологии. Тем не наименее часто подобные программки лишь анонсированы, а в почти всех вариантах опасности от введения углеродного налога не оцениваются. Для заслуги целей устойчивого развития и понижения выбросов компаниям потребуются структурные конфигурации и, может быть, доп финансирование, что может плохо отразиться на уровне долговой перегрузки.

bumgames.ru
Добавить комментарий