Российская весна возвратила нас самих для себя. Фото: Юлия АНДРИЕНКО
Седьмой годовщине Российской весны посвящается
Когда-то у 1-го китайского фаворита спросили, как он относится к французской революции, и он дал ответ, что рано судить, прошло всего каких-либо 200 лет. Что гласить нам? К тому же у нас война совершенно еще не окончилась, что, вообщем, не воспрепядствовало разным деятелям наваять тома воспоминаний, надеясь войти в историю. А то, как знать, сколько еще та война идти будет, а слава – вещь подходящая.
А я, вкупе с земляками, привыкала писать: «Начал двигаться 3-ий год войны», «Начал двигаться 5-ый год…», «Начал двигаться седьмой…» и к пониманию того, что стоит за этими словами: новейшие жертвы, очередные минские, подлые флешмобы, разруха и запустение, очередные знакомые, принявшие решение уехать из Донбасса. И короткие искры надежды, за которые все мы, с отчаянием безвыходного хворого, хватались: рублевая зона, признание Россией наших документов, выдача русских паспорт.
Апрель, 2014 года. Война еще не началась. Фото: Юлия АНДРИЕНКО
За этот период времени мы совершенно привыкли ко многому. Лично я не привыкла лишь к одному. Слышать, что мы не так встали. Что вот в Крыму, дескать, единство было, берите пример. И стоят кровавые дончане, покачиваясь, прижимая к телу деток собственных убитых, на земле, опустошенной и выжженной, внимают этому «не так встали». И столько в этом подлости, что даже язык присыхает к небу и нет сил гласить что-то про «обходительных человечков», под прикрытием которых и был проведен Референдум в Крыму и про меркантильную политическую сообразность, благодаря которой одни встали так, а остальные, вроде бы не становились, все не так будет. А ересь полилась, не дожидаясь окончания войны: «В Донбассе не все желали в Россию, если б желали, не создавали бы отдельные Республики».
Около строения ОГА. Апрель, 2014 года. Фото: Юлия АНДРИЕНКО
И откуда-то, из небытия, как спасение, всплывает забытое слово «Новороссия». Тогда, в 2014 году, мысль объединения извечно российских земель, окрыляла надеждой. И это слово звучало всюду. Чудилось, еще незначительно и все получится, состоится Новороссия. Чего же в этом было больше? Желания вырваться из бешеной Украины, быстро превращающейся в колонию? Либо ностальгии по Русскому Союзу, где «Пролетарии всех государств, объединяйтесь!» и справедливость, память о которой еще была живая в нашем поколении?
Мысль Новороссии оказалась настолько великолепна и велика, что к ней оказался практически никто не готов. Политические элиты не способны были вместить эту потрясающую масштабность в нынешний денек, подчиненный филистерским законам капитализма и диктатуре бабла. Она пугала их. Как не готовы бывают юные люди, покувыркавшись в кровати, к тому, что от этого бывают детки. Это значит брать на себя ответственность и поменять обычный стиль жизни. А это бывает больно. Но зачатие вышло, плод завязался, когда же сделалось понятно, что рождение его наиболее чем может быть, решили, не дожидаясь пока он созреет, процесс родоразрешения убыстрить. А самого недоношенного сдать в детдом. А там можно ему уже объявить, что рылом не вышел, сам, брат, повинет, звыняй!
Конкретно это вышло в 2014 году, когда заместо большенный Новороссии возникли две мелкие Республики. Почти все в надежде задумывались, что и они не выживут, да не на тех нарвались.
Весь Донбасс стал истинной Брестской крепостью, отсчитывая все новейшие и новейшие года войны. Фото: Юлия АНДРИЕНКО
Мне вспоминается, как в апреле около Донецкой обладминистрации ликовал люд, пьяный надеждой. А снутри строения царствовали совершенно остальные настроения. Этот контраст меня потряс, когда каким-то чудом мне удалось попасть в ОГА.
Тогда еще приехал в Донецк прошлый регионал Олег Царев, пытавшийся возглавить Русскую весну. Я с изумлением слушала, как хрипатые донецкие деятели орали в рупор о недопустимости Референдума, о необходимости федерализации Украины. И уже тогда сделалось ясно, что происходит нечто криминальное, недопустимое, о чем еще не догадываются тыщи людей на улице. То ужасное, что происходило позже со Славянском, Мариуполем, Авдеевкой и иными нашими городками и поселками Донбасса. К чему нас всех принудили привыкнуть. А само понятие «Новороссия» пропало из обихода. Как молвят, ушло с повестки денька. Пробовало булькнуть пузырьком агонии, когда заезжие политтехнологи объявили вдруг Малороссию, ну и кануло в лету. Видать, не доросли мы до нее – прелестной и величавой.
А сам Донбасс стал истинной Брестской крепостью, оцепенев в собственном величавом стоянии, стреноженный цепями минских сговоров, сцепивший зубы на очередных похоронах убитых земляков и выслушивающий, что вот-вот начнется большая война и уж тогда Наша родина впишется. Необходимо лишь Олимпийские игры переждать, а потом Новейший год, а потом юбилей Победы и т.д. Одни лишь «пророческие» басни о Пасхах что стоят! Но веровать во что-то нужно, чтоб совсем не тронуться мозгом. Веровать в то, что, до этого всего, мы вспомним самих себя и то, за что все мы вкупе встали в 2014 году. А уж как мы встали и с той ли ноги, пусть оценивают диванные специалисты, им постоянно виднее.