Если вы думаете, что либерал морально готов жить в одичавших тропических зарослях по законам тропических зарослей a la бывших городов Сомали – то вы ошибаетесь. Нет, он так не готов и не желает. Это не его выбор. Другое дело, что это объективно-неизбежное следствие его выбора, то пространство, куда он, в силу беспристрастного итога всех собственных действий сползает. Но осмысленного желания попасть в «дикое поле» безнаказанных хищников и их беззащитных жертв либерал не имеет. Чего же же желает либерал, под что он заточен психологически? Он желает, в 2-ух словах «яблок без яблонь и садоводства». Другими словами «плоды давайте, а весь геморрой вокруг их – нафиг».
Никак не показывая интереса жить посреди дикарей и в тропических зарослях пост-апокалипсиса, либерал алчет вкусить чудеса и красоты государственности без ужасов и застенков данной нам же самой государственности.
Не понимая, иногда смешно, а иногда и катастрофически (не запамятовывайте – речь идёт о судьбах людей, отдавших себя пустоте, абракадабре) – не осознавая диалектическую связь полезности от страны и муниципального насилия. Ведь не будь второго – неоткуда было бы взяться и первому! Свобода – дело приятное, пока не всплывёт, что она неразрывно связана с ненужностью и невостребованностью. Если ты волен – это означает не только лишь наслаждения самовольства и самодурства, да и равнодушие общества ко всем твоим дилеммам. Если ты голодаешь – это твои препядствия, и если тебя убивают – это тоже твои препядствия.
Армяне, отделяясь от Рф в те времена, когда свободу раздавали бочками всем желающим – задумывались, что будут свободны в собственных поступках. Но когда пришли турки, то армяне сообразили (опоздало), что и турки свободны в собственных поступках!
Свобода несовместима с покровительством, у неё нет другой опоры, не считая собственных ног и клыков. Если их недостаточно – то «Свобода» становится псевдонимом дамы по имени Погибель.
Горьковатый урок тёмной стороны «освобождения» получили в XXI веке не только лишь армяне. Все люди. Все мы.
Уж вот поистине – злосчастные придурки «поколения «перестройки» — «диалектику учили не по Гегелю»! А своей шкурой, шрамы и ожоги которой перевоплотился в прописи для строчных, азбучных истин.
1-ая из которых:
-С каждой новейшей возможностью, новеньким удобством – ты приобретаешь и какую-то проблема, связанную неразрывно с предметом блага. И лучше для тебя заблаговременно учить эту проблема, чтоб она не стала тебе сюрпризом!
Живя в городке Горловка, взвесить очереди за колбасой и фашистские бомбёжки городка украинскими нацистами. И принять себе решение – с каким из этих негативных причин я готов мириться, чтоб избежать другого?
Никто ведь не гласит, что недостаток мебели либо нехватка колбас – не плохое, благое явление! Но не очень ли дорогой ценой для тебя дают этот негатив преодолеть?!
А если ты столичный интеллигент-сноб, почитатель Гомера и Данте, насмешник над партийным косноязычием райкомов — то готов ли ты заплатить за вольный рынок утратой членораздельной речи и способностей письма у новейших поколений? Я понимаю, что не всё для тебя, снобу, нравилось в прежней жизни – но, согласись, тиражи книгоиздания там не сокращались, практически, до ноля!
А что будет с обществом, в каком дети преступны, функционально безграмотны, утратили способности письма и осознания связного текста, способности членораздельной речи и самых обычных начал мыслительного анализа? Способно ли обилие видов хим колбас это восполнить?!
Всякий наш выбор содержит с неизбежностью:
-Определённые плюсы
-Определённые недочеты
И их недозволено отвязать одно от другого. «Равенство всех перед законом» принято считать неплохим, а «уравниловку» — нехороший. В уме-то их просто поделить, как ты их на практике разделишь? Где кончается «нехорошая уравниловка» и начинаются священные «равные способности для всех»? Тащишь в жизнь одно – и совместно с ним НЕИЗБЕЖНО в жизнь просачивается его диалектическая тень, связанный с достоинством недочет!
Современный писатель (и мой близкий друг) А.Леонидов так пишет о этом в новеньком романе «Ключ от ничего»:
«…И вспоминал горячечную, параноидальную речь Рыжеватого приватизатора, которая – как ни страшно – была о том же, лишь прозвучала с иной стороны:
-Священную борьбу с коммунизмом недозволено поручать прокурорам! – заклинал Рыжеватый, чувствуя, как слабнет его воздействие при дворе, в 90-х практически безраздельное – Всякий прокурор уже отравлен нормированием, бреднями о справедливости, казарменной дисциплиной… Начните с трепотни о равенстве перед законом – а кончите сероватой, невеселой уравниловкой! Реальный боец с коммунизмом, идущий до конца – лишь криминал, лишь уголовная ответственность, а вы меня упрекаете, что я её насадил и распустил… Но недозволено, государь Президент, осознаете, недозволено выстроить рыночную экономику с теми, у кого в голове посиживает заноза правосознания! Утки плавают, гуси плавают – но не будет плавать курица…» .
Либеральный остолоп далек от решительности выбора, изготовленного А, Чубайсом, к слову сказать, отлично разбирающемся в диалектике. Навряд ли у либерального остолопа экстаз вызовет торжество криминала, диалектически нужное для победы над «уравниловкой».
Либерал из толпы желает быть ограждённым, но не ограниченным. Он желает свободы личности – с одновременной защитой данной нам личности. Он желает страны мощного – но неприметного. Чтоб оно являлось – когда его зовут на помощь, но уходило, как станут выпроваживать.
Желая такового умопомрачительного страны (сразу ужасного противникам и безопасного) – либерал бежит от диалектики. Она же его догоняет и убивает в затылок…
Буквально так же либеральный инфантил, недоросль и недоучка, полуинтеллигенция наших широких деклассированных слоёв, сочетающая внутри себя худшие черты угнетённого и угнетателя — относится к вопросцам вещественного обилия.
В его мышлении это не результат организованных действий по достижению намеченных плановых рубежей производства. А некоторое ненавязчиво являемое магическое «волшебство рынка», всё предоставляющее человеку – но никаких неудобств при всем этом ему не доставляющее. Требовательность к потребительскому прилавку смешивается у либерала с умопомрачительной нетребовательностью к для себя, включающей всякую степень расхлябанности и раздолбайства.
В либеральной мечте обилие падает на либерала с неба – как плата кумиров рынка за его верность идеям свободы. Быть же преданным идеям свободы {само по себе} приятное занятие: делай, что охото, и не делай, что не охото. Не жизнь – малина, и в итоге – заместо бедности и безысходности раздолбая ждёт «либеральный рай»: обилие всего, что не пожелаешь!
И тут всё этот же разрыв с диалектикой, с логикой – какой был у либерала и в вопросце о государстве (ограждающем, но не ограничивающем). От коммунизма либерал брал бесплатность, доступность по символическим ценам, от рынка – обилие, рябящее в очах, сложил две приятности, и вышел традиционный либеральный фантом: бесплатное, беспечное обилие! Для этого явления в либеральном языке даже выдумано слово, совпадающее с географическим именованием: «Европа».
Ведь «Европа» их бредовой картины мира – не попросту обилие вещественных благ, но ещё и беспечное, ненавязчивое, щадящее все людские придури и капризы, обилие.
Того, что «так не бывает» — они просто не желают слушать. В их головах «южноамериканская мечта» мутировала о русский геном. Поэтому что вначале «южноамериканская мечта» — это обогащение мощного и умного человека, труженика и бойца, по собственной природе – стального, несгибаемого фаворита. Который вступает в борьбу за существование, в ожесточенных боях одолевает, срубая головы противникам, лезет по телам поверженных, и в итоге оказывается наверху.
«Южноамериканская мечта» жестока, но реалистична. Понятно, что в схватке кто-то да одолеет. Понятно, что фаворит получит всё. Но там же нигде не сказано про расслабуху и полоумную ухмылку современного городского либерала, который в рынке заместо обезумевшой схватки хищинков лицезреет однополые поцелуи в обрамлении цветов потреблядства…
«Южноамериканская мечта» в её начальном коде – ужаснее всего относится к расхябанности и полоумию, которые сегодняшний либерализм именует «свободой». В итоге современный либерализм заместо хищника сформировывает паразита-падальщика, хищного, но к охоте неспособного. Шакала, слабенького, глуповатого, лишённого выносливости, приученного «побеждать» не победами, а поражениями собственной страны. Доныне полагающего утрату 40% местности Рф – «огромным торжеством свободы». И норовящим утратить все 90% — тогда, по их мысли, свобода и совсем расцветёт буйным цветом!
Либерал не верует, что его просто уничтожат. Хотя раз в день получает информацию о геноциде то сербов, то армян – всё равно не верует в геноцид. Зато он почему-либо верует в «планы Маршалла», в то, что весь мир норовит ему посодействовать, облегчить быт – и лишь «злые деспоты» мешают, размахивая ядерными дубинками…
В итоге в его голове красоты потребительского обилия – без тягот последней несвободы соблюдения всех мер поддержания обилия (когда заработок стремится к бесконечности, а сам труд – к нолю).
Каждое из благ вроде бы виснет у либерала в воздухе, отсечённое от своей обеспечивающей противоположности.
Конкретно потому «перестройщики» лицезрели (говорю со познанием дела, покрутился в их среде лично) Запад не как настоящий Запад. Они лицезрели Запад – как то же самое русское общество, но лишённое недочетов, характерных русскому обществу (недостатка, очередей, лишней иногда уравниловки, бедности вариантов товарного предложения, скучноватой упаковки и т.п.). При всем этом они (понимаю буквально, из первых рук!) – совсем не были готовы платить за это безработицей, массовым обнищанием, геноцидом целых слоёв населения и целых этносов, предельным озверением и ожесточением человека в массе и культурной деградацией. Они считали, что колбасы станет больше, но они не задумывались, что люди станут меньше читать, и т.п.
«Наилучшее – неприятель неплохого» — питательный бульон либерализма, в особенности бытового, не много осмысленного человеком соответственного либерального поведения. Предположение некоторых «плюсов без недочетов», некоторых «благ без платы» — чревато недопониманием будущей расплаты за свои деяния. Мы эту чашу скорби сполна хлебнули.
Когда желали сначала подправить бровь – а в итоге вышибли для себя глаз…
+++
Есть фантастические характеристики власти – при фантазировании о которых в сытом и неопасном месте «нет предела совершенству».
У этих фантазий есть страшная грань: они противопоставляют фантастические эталоны совершенства земным и настоящим несовершенствам людской организации. Если вы будете выбирать меж настоящим и умопомрачительным, то, естественно же, выберете умопомрачительное с его гигантизмом совершенств и придуманных непорочностей. Неудача вся в том, что выбор-то фальшив, а ваши фантастические образы «светлого грядущего» употребляют стршные циники и аферисты.
Итак есть фантастические характеристики власти, а есть и её настоящие функции, которые она, как ломовая лошадка, тянет раз в день. В числе их – способность избежать резни и штатской войны, погромов и разгула бандитизма, способность обеспечить людей трудом и заработком, накормить и обогреть миллионы подданных (нарочито использую грубое слово «подданные»). Посреди настоящих функций власти – сохранение инфраструктуры, средств к существованию, продуктопроводов, разделения труда, сохранение культурного наследства и поддержание культурного уровня населения.
Так как деградация деклассированного современного горожанина, «проф пользователя» зашла весьма далековато в его иждевенческих требованиях для себя «уровня жизни» — он может совершенно не думать о механизме каждодневного выживания.
Исходя из убеждений майдауна этот механизм каждодневного выживания – неуязвим.
Должен разочаровать: он весьма уязвим.
Наша жизнь построена на тонких и совсем чуждых естеству одичавшей природы балансах, в итоге которых в кране оказывается вода, в батареях тепло, в магазине продукты, а в кошельках – средства на эти продукты. Если кто-то задумывается, что всё это – «само собой», то он весьма наивен.
Способность сделать жизнь, отладить циклы обменных действий – драгоценного стоит, а основное – ею недозволено рисковать! Недозволено сотрясать этот механизм ударами смут, играя со гибелью в «гусарскую рулетку» — дескать, авось не развалится водопровод с электросетью!
А если развалится?!
+++
Жизнь цивилизованного человека делится на механизм и цель. Механизм жизни – фактически, выживание. Человек уязвим, и чем он далее от первобытности, тем уязвимее. Нужна непростая и искусственная инфраструктура, чтоб поддерживать жизнь в современном человеке, чтоб избежать его вымирания и обезумливания.
Эта инфраструктура сломана обилием майданных «цветных» балаганов, наикрупнейший и страшнейший из которых, «папа всех балаганов» — «перестройка» в СССР 1985-91 гг.
Сущность балаганщины майданов можно выразить одной фразой:
-Мы заботимся о собственной свободе, а о нашем выживании пусть позаботиться кто-либо иной!
Когда «другого» не находится – люд начинает быстро вымирать, вымерзать, праздничек его дебильного «волеизъявления» оказывается пиршеством погибели, чумным карнавалом.
Хотя современный человек (в рамках «мятежа программистов и парикмахеров») разучился выживать, поддерживать любые формы коллективного выживания, но не выживанием единым живой «homo sapiens» (Человек разумный).
У него ведь ещё есть (по плану цивилизации обязана быть) миссия существования. Ведь он выживает в борьбе с миллионом агрессивных жизни причин не попросту так, это не самоцель! Тяжелая задачка выживания, с которой современный человек не совладевает – только 1-ая ступень перед ещё наиболее трудной задачей: прогресса, развития, созидательного восхождения.
К данной нам задачке глупо даже и приступать, не совладав с предшествующей!
+++
Отсюда нет головного: ТРЕЗВОСТИ, ТРЕЗВЕНИЯ.
Люди прогуливаются, мыслят и действуют под воздействием разлагающего деклассирования, вроде бы во сне либо опьяненные!
У их весьма расплывчатые, детские представления о некоем итоговом благе. Полное недопонимание связи собственных действий с итоговым результатом. И недопонимание перехода к расплывчатому «светлому завтра», которое…
Вот с этого места поподробнее попробую!
Чтоб сообразили!
«Светлое завтра» у приверженцев «свободы и ненасилия» есть усечённый, а поэтому химерический образ публичных плюсов без сопутствующих им недочетов. Подобно тому, как детки выковыривают из булочки изюм – «непредрешенцы» уже наиболее 100 лет выковыривают из ткани жизни приятности, пытаясь игнорировать сопутствующие непрятности.
В итоге и выходит акварельная расплывчатость фантомной мечты о будущем. Это сказочное пространство, в каком «всё отлично» и «ничего хорошо».
Но ведь так не бывает: диалектика с её обязательностью противоположности не даст!
Далее смутной и несвязной мечты ЭТОТ образ грядущего никуда не пойдёт. У него нет двигательных сил.
Защита и насилие неразрывно диалектически соединены. Нет никакого насилия – нет и никакой защиты. Хоть какой террорист приходи и бери нагими руками, довольно только надавить сильнее – чтоб перед хоть каким требованием капитулировали…
Все шантажисты в мире получили урок: хочешь достигнуть собственного – усиливай шантаж, дави посильнее – сломаются, уступят, «пойдут на переговоры»…
В итоге власть захвачена теми, кто никак не стесняется стрелять по массам. Власть захвачена террористами.
Эта система ценностей, начав с ненасилия власти – ведёт к тому, что самые беспощадные и упёртые террористические группировки награждаются в итоге властью. И упиваются своим могуществом по итогам решительности в шантаже.
Набери массу отморозков, и «добренькую» власть скинешь, но со злой этот фокус не пройдёт. Так на чью мельницу льют воду «пацифисты»? К чему ведёт полоумие абсолютного ненасилия?
+++
2-ой пример – арифметический. Если колбасы пока беспристрастно недостаточно, то будет:
-Либо колбасы вволю – но не многим
-Либо всем – но не вволю
-Либо всем, вволю, но позже и опосля весьма напряжённых, энергичных трудов по восполнению беспристрастной нехватки продукта.
А что желает майдаун?
Вволю и сходу, и без всяких «напрягов» производственной и штатской дисциплины. Он желает «экономического чуда» — хотя наименее всего к чудесам размещена конкретно экономика, королевство мер и весов.