Моей дочери Насте в этом году предстоит сдавать экзамены в школе, она вовсю готовится, занимается без помощи других и с репетиторами. С арифметикой, чудилось, обязано быть проще всего. С одной стороны Надя получила высшее математическое образование и имеет опыт учителя, с иной стороны дед, мой отец, всю жизнь отработал педагогом арифметики. И вот они втроём два денька решали типовую задачку.
Задачка ещё даже не из ЕГЭ, а ОГЭ, потому что Настя — девятиклассница. Поначалу школьница сама разламывала голову, пытаясь подступиться к решению. Позже обратилась к Наде, и та отыскала определённый вариант, но не была им до конца удовлетворена и привезла показать папе. Наш папа — поклонник собственного предмета.
Хотя он уж четверть века на пенсии, до этого времени одна из книжных полок заставлена изданиями вроде трёхтомника Фихтенгольца. В техникуме ему приходилось учить и таланты 70-х — в восхищение его приводили двое студентов, которые управлялись с хоть какими заданиями, и балбесов рубежа 80-х-90-х, которые тоннами выносили стёкла в общежитии и на упражнениях, в основном, пробовали наскрести на «троечку», причём, отдельные экземпляры в ответ на просьбу написать два в квадрате отрисовывали квадрат, вовнутрь которого помещали двойку. Не считая того, была плеяда заочников, учившихся в университетах и приходивших к нему с контрольными работами. Отец постоянно имел свойство скрупулёзно подступать к делу и добиваться безупречной чёткости решения.
И вот за новогодним торжественным столом он отрадно сказал, что, посвятив Настиной задаче вечер, обосновал — она не имеет решения в связи с дефицитностью данных. Несмотря на всеобщее сопротивление, принёс тетрадку и стал разъяснять почему. «Ах так ты обязана ответить», — торжественно обратившись к Насте, заключил он. Я сделал возражение. Сегоднящая форма экзамена не делит схожих подходов. Есть утверждённые правильные ответы и есть не предполагающие колебаний 100 баллов ЕГЭ. Машинка отсканирует запись и выдаст балл, а рассуждение, выходящее за отведённые рамки, никто не оценит. «В сегодняшней системе образования ты бы получил за это задание ноль», — расстроил я отца.
И развивая идея, обратился за примером к собственному предмету — истории. Опосля освоения имеющейся программки 99% девятиклассников не сумеют отдать связное изложение, к примеру, обстоятельств, главных шагов и итогов 2-ой мировой войны. О событиях исходного шага сейчас говорить-то жутко — вдруг невзначай дух протцов обидишь либо действующую власть оскорбишь. А на экзамене деток спрашивают фамилию лётчика, который направил пылающий самолёт на ведущего группы германских бомбардировщиков и ударом винта и правой плоскости машинки отрубил хвост Хе-111. Это, непременно, славный подвиг, но помнят ли сами составители вопросцев происшествия всякого из воздушных таранов, да хотя бы тех 7, что были совершены уже в 1-ый денек Величавой Российскей? Для чего превращать науку в кроссворд?
Такое на данный момент школьное образование. Учишься 9 либо 11 лет, чтоб на выходе ответить на странноватые вопросцы и решить странноватые задачки. Да и сам процесс этого образования уже получил от его участников четкое определение — «натаскивание к экзаменам».