«Спец подобен флюсу», и я, избрав в один прекрасный момент своим направлением социопатологию, опять и опять «перекашиваюсь» на динамику мышления масс. Есть расчёты, просчёты, есть диверсанты – и целые группы ЧВК, есть стратегии, планы гибридных войн, есть шарповщина, но о этом остальные произнесут умнее моего. А параллельно всем стратегиям и стратегиям есть ещё и практически неизученный процесс мыслительного сложения, который проистекает у масс и сформировывает их систему реагирования на тот либо другой раздражитель. Различные общества на одну и ту же провокацию ответят совсем по-разному. И, быстрее всего, человек массы даже не сумеет разъяснить толком – почему он капитулировал (француз в 1940) либо стоял насмерть (российский под Сталинградом).
Поэтому что тяжело разъяснить самого себя. Ведь хоть какому решению человека можно ЗАДНИМ ЧИСЛОМ отыскать оптимальные основания. Но в том то и дело, что «объяснялки» подбираются конкретно задним числом, по итогам. А само реагирование на раздражающий фактор – продукт долголетнего формирования личности.
В определённом смысле, на базисном уровне – решения людей по тому либо иному поводу есть за длительное время до возникновения самого повода. Они есть как сама личность, как обобщающая матрица поведения по хоть какому поводу. И когда определенный повод реагировать случается, скажем, в 2020 году, то врубается весь прежний багаж мышления человека.
Один человек имеет склонность к созиданию – и всюду проявляет эту склонность. Происшествия изменяются, а человек – нет. В другом человеке заложена базисная склонность к разрушению, и происшествия ему лишь мешают либо помогают воплотить свою внутреннюю склонность.
+++
К чему всё это, академическое? Дело в том, что мы живём в эру деградации человека. Цивилизационного отката, одичания. Это может не нравится мне, это может не нравится для вас – но беспристрастно это так. Поэтому не будем гласить о эмоциях. Побеседуем о сущности дела.
Деградация человека – не ругательство. Это диагноз, в базе которого лежит СХЛОПЫВАНИЕ ГОРИЗОНТОВ. Мышление общественного дегенерата сокращается в пространстве и во времени. Оно становится в буквальном смысле слова, у́же и короче. Теряя прошедшее и будущее, дегрод теряет причинно-следственную связь. Обстоятельств раздражения он не помнит, а последствий высчитать не может.
Мир локализуется, совокупа неоднозначных заморочек сводится к одной-единственной, за пределами которой человек ничего не лицезреет и не осознаёт. Хуторские либо межплеменные разборки такому человеку кажутся «всей Вселенной», он утрачивает осознание глобальных действий, опасности злости снаружи. Совместно с заужением проблематики разрушается и целеполагание. Человек, зациклившись на одном раздражителе, к тому же не может сконструировать, что он желает, что ему необходимо.
Приходится констатировать, без всякой радости, но с предельным реализмом: деградация человека безизбежно приводит к «проседанию» публичных институтов.
Непростой мир промышленности, лабораторий, научно-технического и общественного прогресса не может существовать, населяемый приматами. Во-1-х, этот непростой мир их раздражает, бесит. Во-2-х, он им просто непонятен, а поэтому даже при желании они уже неспособны его воспроизводить.
Если мне дадут созодать вещь, которую я не умею созодать – то я её не сделаю, даже при условии полной исправности производственного оборудования. Станок, допустим, никогда не сломан. Как включать этот станок – я не понимаю. Поэтому для меня он – всё равно, что сломанный…
+++
Деградация человека производит, условно говоря, переход из «Белоруссии» на «Украину». Всякому цивилизованному человеку понятно, чем Белоруссия лучше Украины. И исходя из убеждений вещественного достатка, и исходя из убеждений перспектив, и исходя из убеждений производства, и исходя из убеждений научно-образовательной, и исходя из убеждений культуры.
У современного «одичавшего поля», Украины, нет ни 1-го приемущества, не считая единственного: зоологической простоты. Белорусский мир, промышленный и сверхтехнологичный, наследник СССР и его величавой промышленности, величавой науки и величавой техники – оказывается очень сложен для примата. Это мир сложных многоуровневых действий, мир сложных обменов и тонких координаций, сложно-регулируемый. К примеру, кар даёт и скорость и мощность – но управлять им труднее, чем тележкой. У тележки есть одно преимущество: вознице не нужна автошкола, она ординарна в управлении.
+++
Чудилось бы раб и рабовладелец – антагонисты. Нас так в школе учили, ну и по обычный логике так выходит. Чудилось бы, какой девиз может соединить рабов и рабовладельцев в одну колонну?
Жизнь дает подсказку: этот девиз «за простоту!». В XIX и в особенности ХХ веках всё сложилось так, что, по мере научно-технического и гуманитарного прогресса положение как рабов, так и рабовладельцев сделалось очень и очень запутанным, разноплановым. Их отяготили массой условностей и ограничений, так что к концу ХХ века и раб уже не совершенно раб, и рабовладелец – далековато не тот могучий Зевс-Юпитер-Громовержец, в чьих руках и жизнь и погибель зависимых от него людей.
Деградация человека делает психологически-невыносимой эту пестроту и чересполосицу прав и обязательств, создающей начальству слабость, а подчинённым – ответственность, и всем – неурядицу.
Труднее всего положение было там, где оно было более перспективно. Другими словами в СССР. Права работников громоздились, совмещая подчинённость и управление в одних руках, и простых людей это практически лишало рассудка. Как начальник – задумывались они – я вправе плохо работать, ничего не созодать, всем указывать, сетовать и добиваться! Но так как я же и подчинённый, то, выходит, я всё это для себя адресую?!
Как быть, если ты рядовой работник на том самом предприятии, на котором ты же и обладатель?! Какую матрицу поведения выбрать, если для тебя знакомы лишь две: раба и рабовладельца? Ведь на русском предприятии ты «ни то, ни сё». И не раб – поэтому что сам владелец, да и не рабовладелец – ибо тебя, назначив «вольным», запамятовали «обеспечить» рабами.
Эта ситуация величавого Аристотеля с разума сводила[1], а не то, что средненького мозгом мещанина.
В своём величавом походе за простотой «реформаторы», и их широкая на первых порах соц база («шахтёры за Ельцина») добивались четкого ответа: кто раб, а кто рабовладелец? Кому счастье без границ и полнота прав, почтения, а кому заткнуться раз и навечно в тряпочку?
+++
И дальше началось идущее доныне «расслоение» вольных общинников на рабов и господ. На первых порах (когда рабовладельцами уповают стать все дегроды) – у этого движения «очищения» (отношений от трудности и двусмысленности обоюдных прав/обязательств) весьма и весьма широкая массовая поддержка, в которую врубаются отсталые, но бессчетные слои населения.
Жизнь всё расставит по своим местам, и в итоге в рабовладельцы уйдут немногие. Но сначала так не кажется, в особенности полоумным.
Но простой человек положением раба тоже не в особенности тяготится: у такового положения есть достоинство определённости и однозначности. Оно простому человеку понятно. И чересполосица прав/обязательств не путает.
Девиз простоты соединяет воединыжды в майданном движении рабовладельцев и возможных рабов. Одни бьются за полноту собственного частнособственнического произвола, стремясь избавиться от опеки страны, чтоб не лезло в посредники меж государем и его рабами. Остальные же сбрасывают с плеч непереносимую сложность промышленного, развитого, заповедно-советского мира. Лично понимаю много уфимцев, которые в роли рабочих авиационного завода были злосчастны, а позже пошли побираться, бродяжничать, жить случайными заработками и маленькими хищениями и стали счастливы. Это похоже на цыган, которых русская власть пробовала «высадить на землю», предоставляя бесплатные квартиры и достойные заработки – но почти всем цыганам такое не в жеребца корм. Душа кочевий просит!
+++
«Реформы» сводят всю сложность отношений к древней предельной простоте: либо у тебя есть всё, и это понятно, либо у тебя нет ничего, и это тоже понятно.
Нужно отметить, что рабы и рабовладельцы – это единый психический тип, весьма просто переходящий из 1-го состояния в другое. Они весьма отлично (за почти все тыщи лет) знают друг дружку, исследовали, как себя в том либо ином состоянии вести. Забравшись наверх, здесь же распоясываются, как положено рабовладельцу. Упав вниз, побеждённые и пленённые – мгновенно затыкаются и каменно молчат, как украинцы опосля победы Порошенко.
Вообщем, и системы угнетения, тоже переработанные тысячелетиями, тоже таковы, что в особенности не вякнешь о своём недовольстве.
Весь этот уклад, взбаламученный аболиционистами XIX-ХХ веков, имел шанс уйти от собственной энтропической простоты[2] лишь одним путём: развитием человека, развитием зания, абстрактного мышления, торжеством коллективного разума над плотскими инстинктами особи.
С грустью скажем, что на этом пути мы очень сбились с курса. В итоге весьма массовым стал «человек майдана», а он так примитивно скроен по собственному психологическому состоянию, что под «свободой» соображает лишь одно: обратный рабам статус их обладателя.
А означает, «нет рабов – нет и свободы». Меж иным древняя, аристотелева формула!
И борьба за «свободу» оказывается рыночной, другими словами борьбой за порабощение большинства в прямом и буквальном, без оговорок и условностей, смысле слова. Когда даже право на жизнь отдано владельцу на откуп: желает, убьёт, а желает – жить оставит.
Если капитализм не сумел пойти вперёд – то, как и неважно какая река – он идёт вспять. Он оказывается недоразвитой формой феодализма и рабовладения. До-развившись, преодолев выходки аболиционистов, он воспринимает форму больших латифундий с окончательно-паразитическими хозяевами и вполне бесправным популяцией.
+++
О этом гласить и небезопасно, и неприятно, но о этом нужно гласить! Гласить с теми, кто ещё способен услышать – о полной девальвации здравого смысла. О том, что в мире пылают войны, подожжённые США – от Югославии до Ливии, Сирии, Ирака и Афганистана. И это настоящие войны с большим количеством настоящих жертв, а не «выдумки агитпропа»!
Необходимо гласить с теми, кто ещё способен слышать – о том, что есть не только лишь игра, какой бы интересной игра дурачку ни казалась. Есть, не считая игры, ещё и жизнь. Жизнь, в какой может в мгновение ока не стать ни тепла, ни работы, ни перспектив, ни даже пищи! Когда для вас молвят, что в мире нет голодающих – то нахально лгут. В мире млрд голодающих! В главном, в тех странах, которые, заигравшись, разрушили собственные экономики.
И где гарантии, что завтра вы не соскользнёте в этот млрд «голодных и прохладных», заигравшись в компьютерные призы «борьбы с деспотией»?
Но жизнь жестока: кто-то ещё может над сиим задуматься, а кто-то уже нет. Он до конца будет «собирать очки» в оторванной от действительности игре, правила которой совершенно не им выдуманы. И даже не на его материке.
А на том материке, который, в рамках борьбы с перенаселённостью, стремится остаться единственным заселённым материком. Причём считает таковой подход вымаривания «тупиковых народов» тяжёлым, но ответственным решением!
Всё ваше «величавое освобождение» завершится тем, что вас просто СОКРАТЯТ за ненадобностью: сначала с работы, поэтому что рынок – конкурентен. А позже и из жизни – на биологическом уровне. А нафиг на вас ресурсы переводить, если вы машинки делаете ужаснее германцев, а нефти у вас меньше, чем у саудидов?!
Что может ваша «свобода» и «сменяемость власти» противопоставить вашему личному сокращению – либо сокращению целого народа в рамках мировой торговли?! Какой деспот на данный момент в Сомали, подскажите?! Не там ли, посреди уличных банд, полнота той «свободы», к которой вы так самоуверенно ломитесь?
+++
«Есть сферический оранж в вакууме» — набор на вид прекрасных, но совсем пустых и малосодержательных кличей-речёвок. А есть процессы обеспечения и защиты.
Люди рвутся в мир, где их не будут ни обеспечивать, ни защищать – ради пустоты этого самого «оранжа», набора деклараций, неприложимых к настоящей жизни. «Зато свобода»! Ну так ведь и у Лыковых в тайге тоже была свобода – никакого вмешательства страны, желаете ли вы повторить подвиг самоизоляции Лыковых в тайге?!
То, что на либеральном языке этот процесс именуется «восстание масс» и «низвержение деспота» — по сути, на самом деле, разрушение структуры и среды жизнеобеспечения. Это когда деспот и средства к существованию уходят совместно…
И остаётся обычный, первобытный выбор: записываться в кабалу к магнату либо уходить бродяжничать. В кабале у тебя не остаётся никаких прав – но бродяжничать весьма холодно и голодно…
Есть ли некий интервал меж либеральной болтовнёй и сиим состоянием (в каком, к слову сказать, сменяемость либо несменяемость верховной власти стают безразличны[3])? Нет.
«Углубление рыночных реформ» — это, на самом деле, поочередная и нескрываемая реставрация рабовладения.
+++
Простой человек не то, чтоб желает либо стремиться попасть «назад в Средневековье» — он не имеет выбора в силу собственной примитивности. Сложных форм он осознавать не умеет, и эти, средневековые дела – ему единственно-понятны. Совсем разумно, что человек, деградируя – ворачивается ровно в то самое состояние, из которого он вышел, развиваясь.
Что все-таки необычного, если вы, повернувшись назад на дороге – пришли по данной нам дороге туда, откуда вышли?
Основная же изюминка феодального, средневекового мышления – требование от власти «свободы». «Неплохой повелитель» — тот, который не лезет в дела феодала и не трогает его. «Свобода» от себя – единственное, что может отдать средневековая власть, поэтому что больше она ничего не делает, ничего не производит. И всякое её вмешательство – лишь неудача и поборы, и ничего больше. Феодальная власть – паразит, а поэтому чем её меньше, тем лучше.
Цивилизованный человек ХХ века, естественно, не может принимать власть, как вредного паразита, наилучший из даров которого – свобода от себя. Развитый человек лицезреет в цивилизованной власти инструмент, орудие прогресса: строителя заводов и фабрик, электростанций и каналов, школ и ВУЗов, больниц и культурных учреждений.
Для цивилизованного человека власть, которая подарила «свободу» — просто самоустранилась, растеряла функциональность, пригодность для собственной миссии. Кто, заместо неё будет прокладывать транссибирские магистрали и ходить в Космос?
Потому власть, ограничившая дары свои «свободой» — эталон для феодального сознания, но стыд и позор для развитого, прогрессивного сознания человека ХХ века. В век прогресса от власти не много, чтоб она лишь «не мешала»! Она должна (конкретно так, а не попросту право имеет) организовать, предоставить, оградить, обеспечить, запустить, ввести, продвинуть и т.п. По другому для чего она людям ХХ века нужна? Посиживать на престоле и церемониями феодальными заниматься, «торгуя лицом» и на балах пританцовывая?
+++
Тут и есть нерв противоречия меж человеком развитым и простым. Человеку прогресса не нужна механическая свобода, ему нужна свобода-развития, свобода самореализации людского вида. Просто не посиживать на цепи – слоняясь без дела и без перспектив, никому не необходимым – для прогрессивного человека очень не много. Непонятное счастье бродяжничества низы возвели в эталон в Великобритании эры ограждений, по отлично известной причине. Там бродяг и попрошаек ловили, клеймили и высылали на каторгу. И поэтому пределом их «демократической мечты» было (и остаётся почти во всем доныне) – чтоб власть, ничего неплохого не дающая, просто не стала бы обездоленных отлавливать и клеймить! О большем эти злосчастные люди уж и не желали, в силу последней узости мышления и фантазии…
Скажу за себя, и за вас, читатель: нам, детям ХХ века такового не много. Разве для того мы на свет родились, чтоб бродяжничать и побираться невозбранно, пребывая в величавой радости, что за это не бичуют и не сажают?!
Единственной кандидатурой бродяжничеству и асоциальному виду жизни в рыночной экономике для бедного человека является кабала, быстро избавляющаяся на наших очах от всех примесей правовых гарантий закабалённого. В кабале подкармливают по-разному, бывает, что время от времени и хорошо, что и завлекает туда бродяг, как голубей на помойку. Но здесь уж роль и статус ясны: говорящее орудие, двуногий инвентарь.
+++
Простой человек, в силу узколобости, полоумия – не может (и это не его вина, а его неудача) осознать функционал власти, цели её существования исходя из убеждений цивилизации. В итоге либералы небезуспешно навязывают ему точку зрения, что ЕДИНСТВЕННАЯ функция власти – впору уйти, часто сменятся.
Выходит, что на высшем посту ничего и делать-то не надо, не считая как не пропустить звонок на финал и замену. Забавно, но у либералов это так! Для чего таковая власть, которая не должна ничего созодать, не считая как часто сменяться – они не произнесут. Поэтому что так далековато думать они не могут.
В их осознании правитель не является военачальником, отражающим нашествия, не является экономистом, организующим жизнь людей, не является и правоохранителем, укрощающим криминал. Он не является просветителем, насаждающим грамотность, познания и культуру. Он не является ни самым умным, ни самым смелым, ни самым дальнозорким, ни самым волевым. Он так сер и стандартен, до таковой степени никому не нужен – что просто заменяем в хоть какой момент, независимо от событий исторического периода! Другими словами у него нет никаких личных свойств, он даже не личность, а обычный предмет: впору внесли, поставили, впору вынесли и поменяли…
Чтоб это проиллюстрировать, приведу весьма современный пример.
Если честно, пример много меня озадачивающий, и ставящий в острое недоумение.
Вот смотрите:
Есть типаж Лукашенко, нужный, но несменяемый.
А есть типаж Кравчука (Порошенко), никчемный, криминальный, с руками по локоть в крови, но сменяемый[4].
И что все-таки мы лицезреем?
Мы лицезреем претензии к Лукашенко.
И мы не лицезреем никаких претензий к «впору слинявшим» Кравчуку либо Порошенко!
Разве то, что они делали – совершенно не принципиально?! Не считая как впору уйти – президент совершенно ни за что не отвечает и ничего не должен?!
Но как этот феномен разъяснить людям со «сферическим оранжем в вакууме» в головах?
Мы лицезреем мощное и общее желание поменять типаж «Л» на типаж «К».
Устраивает хоть какой – только бы не посиживал подольше 5 лет!
Даже если за 4 года убьет всю экономику и социальную сферу, всю культурную среду – ерунда, так как позже уйдёт?!
+++
Люди майдана, быть может, задумываются, что сейчас сносят Лукашенко. Но по сути они сносят своё и собственных деток будущее. На самом деле (безотносительно к Лукашенко) они своими руками обрушивают всю систему цивилизованного бытия, чтоб вслед южным братьям по разуму погрузиться поскорее в «дикое поле».
Начинаешь гласить:
-Ты понимаешь, что тебя там могут ограбить, уничтожить?
И натыкаешься на ответ папуаса:
-Ну и что? Ведь и я тоже могу… А может не меня, а я?! Завидуешь, раб!
Да было б чему завидовать…
Исследуя социальную деградацию, я нашел, что соц дегенерат имеет два состояния: обделённое и наделённое. Марксистам кажется, что обделённые – это «их кадры», но это не так.
Сама по для себя бедность (без интеллектуального развития, вне развитого абстрактного мышления) – учит не добру, а мстительности. Простой мозгом нищий несчастен, жалок – но наивно мыслить, что он от этого добр и прогрессивен.
Соц дегенерат не может обобщить выход из несчастья до общего выхода. Он обречён находить личные лазейки, личные чёрные ходы, мечтая совсем не о «светлом завтра», а о том, чтоб самому, хоть тушкой, хоть чушкой, пролезть в господа.
В господах такового нищего всё устраивает, не считая 1-го: что они его в свои ряды не приняли. Как они его соблаговолят принять – он перевоплотится в гневного заступника устоев, и ни на какую классовую солидарность с бывшими товарищами по несчастью у него рассчитывать не стоит.
Потому соц прогресс – не следствие обострения бедности, а следствие развития абстрактного мышления, широты сознания у людей. Не «пролетарство», а ум делает человека социалистом.
Что касается приматов, то обделённость их не делает революционерами.
Она делает всякого из их брутальным мародоёром, трусоватым, но ожесточенным, а основное – весьма упрямым в преследовании единственной цели собственной жизни маньяком.
У такового человека три пути:
1) Криминал
2) Наёмничество и колониальные захваты
3) Майданы.
Другими словами гиперактивность обделённого в простом обществе – носит тёмный, деструктивный нрав. Да, он активен, напорист, энергичен, но это не разрушает, а напротив, крепит угнетательский строй. Поэтому что на всё готов – чтоб прорваться в рабовладельцы.
+++
Когда таковой ущербный человек дорвётся до желанного «евро уровня оплаты» — не труда, а только самого себя – он впадает в спячку, выключается. Цель достигнута – предстоящая активность, с его точки зрения, не нужна. Никакая.
Эталоном капитализма, ради которого человек делает всё, что он делает – является «пассивная рента». Другими словами: сытое и обеспеченное «ничего-не-делание». Это и цель буржуа, и его мечта, и его ориентир по жизни, и его осознание «свободы».
Свобода в его мире – достигнуть пассивной ренты, лечь и не вставать. Заснуть и не пробудиться (таковая европейская версия «нирваны»).
+++
Оба состояния примата – обделённое и наделённое, брутальное и спящее – для цивилизации и целей публичного развития и никчемны собственной бесперспективностью, и небезопасны собственной отрицающей цивилизацию животной локальностью.
Ведь на самом деле, «перестройка» произвела на свет звериное с зоопсихологией, которое голодное штурмует, охотится, а сытое дремлет. Ни в том, ни в другом состоянии создать чего-то сверх личного и краткосрочного эта зацикленная на для себя особь не может, не желает, ну и идея таковая ей в голову не приходит.
А личное и краткосрочное уходит совместно с личностью и её коротким временем. Не оставляя ничего опосля себя.
Другими словами – разрывая ту преемственность 5 тыщ лет упрямого скопления познаний и достижений, которую мы именуем «цивилизацией»…
———————————————————————
[1] Аристотель считает, что рабство существует «по природе», ибо одни люди предусмотрены повелевать, а остальные – подчиняться и следовать указаниям первых. Рабы призваны оградить свободу человека от грубого физического труда. Раб – «одушевленный инструмент», часть имущества государя. Но – гласит Аристотель — отличающаяся от другого имущества только тем, что имеет людские душу и тело. Раб не имеет никаких прав, и по отношению к нему не быть может совершено несправедливости; недозволено дружить с рабом, так как он раб, делает обмолвку Аристотель, – но дружить с ним можно, так как он человек.
[2] В какой самое возможное состояние системы соответствует самому простому из вероятных её состояний.
[3] Явка избирателей на выборах безпрерывно понижается в большинстве государств Евросоюза. К примеру, выборы в Европарламент игнорирует большая часть обитателей европейских государств. Процент явки с трудом натягивают до 40%, тогда как в действительности на выборы прогуливаются не наиболее 20-25% имеющих формальное право голоса. Большая часть считает выборы никчемной растратой времени, не интересуется именами претендентов, понимая, что те все схожи, и выборы ничего не меняют в их жизни. Возникает феномен Запада, когда большая часть людей просто не знают имён формальных управляющих собственных государств!
[4] Чреватый государственной аварией (даже целлофановые сумки «челноков», символ неудачи и разорения, доныне именуются «кравчучками»).
Александр Леонидов; 28 сентября 2020