Член Публичной палаты Ленобласти Петр Васильев приоткрыл заавесь потаенны вокруг исчезновения исправительно-трудового лагеря, 1-го из первых в системе ГУЛАГа.
Интервью
Заключенные Свирьлага на лесосплаве. Стройку Нижне-Свирской ГЭС. 1931.– Фото: Записки скучноватого человека — Источник
Читайте также
Атака на критику: кому прибыльны конспирологические теории?
Годом ранее краеведу Петру Васильеву удалось найти наиболее 10 тыс. неповторимых документов, связанных с деятельностью ИТЛ. Сейчас они находятся в выборгском архиве. В материалах оказались фамилии заключенных, информация о распорядке, побегах, болезнях и почти все другое. Ранее числилось, что архив был уничтожен. Отметим, что в Свирьлаг свозили людей со всей страны, прямо до сибирских фермеров. Посреди узнаваемых сидельцев — княжна Кира Оболенская и философ Алексей Лосев. Информацию все еще изучают спецы, но Петр Васильев поделился некими подробностями в эфире BusinessFM Петербург. С ним дискутировал обозреватель Максим Тихонов.
Максим Тихонов: Пётр, что приметного удалось найти в документах?
Пётр Васильев: Самое ценное, что это большенный массив документов. 10-ки папок за достаточно маленький период времени по всего только одному отделению Свирьлага – это Свирьстройское отделение, хотя и именовалось тогда Свирьстройский исправительный лагерь. В отделении, которое находилось в Свирьстрое, было до 3 000 заключенных. Это не настолько не мало. Если в самом Свирьлаге было в определенные периоды до 45 000, то это только малая часть всего лагерного хозяйства.
Максим Тихонов: Понятно, что с этими людьми сделалось опосля 1937 года?
Пётр Васильев: Открою для вас тайну – Свирьлаг никуда не делся. Формально его закрыли в 1937 году, а по сути заключенные и сторожи продолжали там находиться. Даже в 1941 году Свирьлаг продолжал действовать лишь под иным заглавием. В послевоенное время, когда опять образовались лагеря на берегах реки Свири. В эти лагеря стали завозить новейших заключенных: и уголовников, и военнопленных.
Максим Тихонов: Были ли индивидуальности содержания заключенных в Свирьлаге в отличии от остальных подобных учреждений?
Пётр Васильев: Да, были. Принципиально было выполнить норму. Если норма производилась, то паек люди получали, прямо до полу килограмма хлеба в денек, овощи, рыбу. Если люди не делали норму, то были в полуголодном состоянии. Не считая того, доходило до того, я глядел документы, что не хватало обуви. Работа в лесу либо на лесосплаве, либо на выемке грунта добивалась неплохой обуви, чтоб в осенне-весенний период, тем наиболее в зимний, нормально работать. А этого не хватало. Доходило до того, что были особые комиссии, которые решали, кому отдать сапоги, другими словами отбирали. Уголовники притворялись готовыми трудиться, а по сути забирали сапоги, их в карты проигрывали и т.д. Таковая система была. Были, естественно, авральные работы. Приезжает начальство, какую-то задачку нужно решить, план перевыполнить. Всех загоняют на томные, иногда глупые, работы, чуток ли не перетаскивание бревен с 1-го места на другое. Все, естественно, делали приписки. Сейчас выясняется. Бригадир приписывал подходящую ему цифру, чтоб получить достаточное количество продовольствия на свою бригаду. Далее мастер и начальник отделения, почему и появился вопросец о закрытии такового убыточного лагеря. Числа прекрасные, а на самом деле одни убытки.
Максим Тихонов: Что касается отношений управления лагеря и заключенных. Я имею в виду пытки и прочее. Это было в Свирьлаге?
Пётр Васильев: Были раздельно случаи. Это даже упоминается в проверке, организованной Сталиным. Когда отдельные надзиратели глумились над заключенными, над дамами. Системности не было. Никто сверху не приказывал пытать заключенных. Мне кажется, уголовники больше глумились над своими сокамерниками либо сопалатниками.
Максим Тихонов: Кого больше было в лагере, политических либо уголовных заключенных?
Пётр Васильев: Политических было, наверняка, процентов 20. И уголовники были, и обыденные работники, фермеры, кого лишь не было. Реальных политических было не настолько не мало. Это, естественно, больше офицеры королевской армии, достаточно большая группа. Инженеры, интеллигенция, они старались держаться вкупе. Хоть как-то друг дружке помогать. Что интересно, даже в тот период Свирлага, о чем молвят документы, разрешались посылки, разрешались даже свидания с родными. Даже в голодные времена, в 1933-1934 годы, когда был голод в Поволжье, на Украине, тут получали достаточно отличные посылки. Я читал по составу, чуток ли не до курятины, смачное печенье и так дальше.
Максим Тихонов: Пётр, вы увидели, что опосля официального закрытия лагерь продолжил работу. Когда совсем свернули деятельность?
Пётр Васильев: Лагерная деятельность была свернута посреди 50-х годов, большая часть военнопленных выехала отсюда чуток ранее, когда достроили Верхне-Свирскую гидроэлектростанцию в Подпорожье. Уже не было необходимости в таком большенном количестве трудовых ресурсов. Но еще была работа на лесоповалах, где людей не хватало, было много ручного труда. Когда и там уже пришло довольно вольнонаемных, избавились от заключенных, от необходимости их караулить. Кое-где с середины 1950 годов люди вспоминают, что вышки уже были пустые в Подпорожье и остальных местах.