Акция протеста против вакцинации, Лондон, март 2021 года
©João Daniel Pereira/Vostock Photo
Пандемия COVID-19 второй год подряд сохраняет статус главного мирового события. Наряду с масочным режимом и соблюдением социальной дистанции приметой времени стали многочисленные ковидные теории заговора. Международно-политический скандал, разразившийся после блокировки на платформе YouTube каналов RT DE и Der Fehlende Part в конце сентября, также связан с ковидной конспирологией. Многие воспринимают через конспирологическую призму и новости о том, что ВОЗ возобновляет расследование о происхождении коронавируса. Глава СВР Сергей Нарышкин охарактеризовал доклад американских спецслужб на ту же тему как непрофессиональный и политизированный.
Конспирология стала частью общественно-политического дискурса. При этом научное осмысление «теории заговора» запаздывает. Это характерно и для российской политологии, где конспирология как предмет научного анализа занимает периферийное положение. Между тем пандемия COVID-19 убедительно демонстрирует, что влияние конспирологических теорий становится особенно вредным на фоне внезапно возникшего масштабного опасного события.
Почему же ковидные теории заговора сумели завоевать такую популярность, и как они продлевают пандемию?
Предваряя анализ ситуации, необходимо дать терминологические пояснения. Под «теорией заговора» (конспирологией) понимается интерпретация значимых масштабных событий или процессов как следствия злонамеренной предварительной договоренности группы лиц при отсутствии фактологических доказательств сговора (яркий пример – вера в то, что в мировую политическую элиту внедрились представители инопланетной расы рептилоидов). Такой подход следует отличать от описания действительно имевших место заговоров. Например, убийство Гая Юлия Цезаря стало результатом заговора группы сенаторов. Кроме того, существует еще и обширная серая зона важных событий, когда характер имеющихся данных не позволяет сделать однозначных выводов о том или ином событии. Примером здесь может послужить тайна смерти высокопоставленного нацистского преступника Мартина Бормана.
Предпосылки появления ковидной конспирологии
Можно выделить как минимум три предпосылки расцвета конспирологических теорий ковидной эпохи.
1) Информационный шторм. В конце 2010-х мир семимильными шагами двигался к новому технологическому укладу. Киберпространство вошло в прочный симбиоз с «обычной» реальностью, роботы (хотя бы в виде летающих дронов и бытовой техники) стали заурядным явлением. Но при этом среднестатистический житель планеты явно отстает от вызовов времени. Ключевой парадокс современности связан с технико-гуманитарной дисгармонией: «человек информационный» – это всё еще редкий вид. И речь не только и не столько об IT-специалистах, сколько об информационной культуре как способности ориентироваться в перегруженной медиасреде. На фоне резко разросшихся и ускорившихся медиапотоков складывается ситуация невозможности для подавляющего большинства людей критически оценивать получаемые данные. Это создает питательную среду для конспирологии.
2) Политика за закрытыми дверями. Возникающие время от времени политические скандалы, утечки чувствительной информации в СМИ и классические переговоры политиков тет-а-тет неизбежно порождают в обществе неофициальные версии о политических процессах. И не важно, при каком политическом режиме это происходит. Скрытность по-прежнему спутник власти, способствующий возникновению конспирологических «теорий». Производство фейковых новостей стало индустрией. Более того, политические элиты повсеместно и фактически сознательно формируют среду постправды как инструмента управления.
3) Эпистемологическая несоразмерность науки. Стремление человека сформировать понятную и непротиворечивую картину мира очень сильно, почти рефлекторно и входит в число его базовых потребностей. В то же время наука развивается столь стремительно, что в силу объективных психофизиологических, экономических и иных ограничений большинство людей не в состоянии аккумулировать глубокие познания хотя бы по нескольким направлениям. Времена, когда ученый мог блестяще разбираться во всем сразу, как Аристотель или Леонардо да Винчи, миновали. Растущая сложность общественного устройства препятствует адекватной настройке фильтров восприятия человека, что делает его уязвимым для информационных манипуляций. По сути, сегодня люди делегируют экспертам формирование своего отношения ко многим ключевым вопросам жизни. Однако далеко не все публичные эксперты готовы соблюдать этические нормы и действовать в интересах общества.
Такие предпосылки сами по себе не порождают конспирологические теории, но формируют «климат» для их создания и внедрения в общественное сознание. Затем уже многое зависит от актуальной общественной повестки. Сегодня в мире нет ничего более актуального, чем пандемия COVID-19, чем и воспользовались конспирологи.
Участник протеста в Риме против масочного режима, вакцинации и внедрения 5G-сетей, сентябрь 2020 годаVINCENZO PINTO/AFP/EAST NEWS
Ковидные теории заговора
В рассуждениях о том, как ковид изменил нашу жизнь, общим местом стали упоминания многочисленных и еще более страшных эпидемий прошлого. И не меньше было сказано о прогнозах эпидемиологов, предупреждавших о грядущей пандемии. Тем не менее пандемия COVID-19 стала для человечества биогенным «Титаником». Вера в прогресс разбилась о невидимый без микроскопа «айсберг» – новый коронавирус SARS-CoV-2. Как и в случае с легендарной морской катастрофой начала XX века, болезнь не щадит ни бедных, ни богатых.
Можно выделить несколько основных ковидных теорий заговора (КТЗ), опасных и в медицинском, и в политическом измерениях.
КТЗ-1. Существует ли вирус на самом деле?
Первая ковидная теория заговора связана с отрицанием самого существования вируса. Ковид-диссиденты имеют много общего с отрицателями ВИЧ/СПИД, но, в отличие от последних, не являются маргинальной группой.
Более того, в числе ковид-диссидентов оказались первые лица ряда государств, правда, периферийных. Показателен случай президента Танзании Джона Магуфули, который, потратив немало сил на борьбу с профилактикой новой инфекции, в конце концов сам пал жертвой COVID-19. На постсоветском пространстве отметился президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов. Несмотря на отсутствие точных данных, бездействие властей и их активность по преследованию несогласных имеют самые печальные последствия. Такая позиция первых лиц опасна не только для их сограждан, но и способствует дальнейшему трансграничному распространению инфекции, а в условиях глобальной медиасреды еще и подталкивает к несоблюдению мер предосторожности жителей других стран из числа сомневающихся.
КТЗ-2. «Это просто разновидность гриппа»
Эта теория заговора отличается от предыдущей тем, что существование ковида и его распространение по миру не отрицается, но при этом утверждается: новая инфекция не опаснее гриппа и других ОРВИ. Такой подход означает отказ от соблюдения профилактических мер – социального дистанцирования, масочного режима, ограничения контактов и введения локдауна.
К сожалению, в числе приверженцев этой теории оказались и крупные мировые политики. За подобные взгляды Дональда Трампа во время избирательной кампании критиковал Джо Байден. Не менее показателен пример Александра Лукашенко, в марте прошлого года назвавшего ситуацию с ковидом «психозом» и отказавшегося вводить жесткие ограничения и закрывать границы.
Статистика свидетельствует: COVID-19 действительно многими переносится как ОРВИ. Однако также документально установлено, что коварство новой болезни связано с ее непредсказуемостью – до сих пор нет однозначных ответов на многие вопросы по заражению, течению, исходу и последствиям. Например, почему при прочих равных выживают глубокие старики и умирают крепкие молодые люди?
КТЗ-3. Кто виноват?
Еще в январе–феврале 2020-го начались дискуссии и расследования, целью которых было выяснить, как же возник вирус. Однако с тех пор вопрос этот не только не прояснился, но стал еще более запутанным. Главная загадка – имеет ли SARS-CoV-2 естественное (природное) или искусственное (лабораторное) происхождение?
Трамп прямо обвинил Китай и потребовал компенсаций. ВОЗ не спешит с выводами, не исключая ни одну из версий. Многие государства заняли выжидательную позицию, то есть формально не отрицают, что эпидемия стала следствием применения биологического оружия или халатности во время проведения опасных экспериментов. Этому способствовал и раскол в среде вирусологов и медиков. Группа авторитетных экспертов, отстаивающих версию об искусственном происхождении вируса, объединилась под эгидой сообщества DRASTIC. Впрочем, большинство ученых объясняют появление SARS-CoV-2 естественными причинами. Но из-за предпосылки-3 и того обстоятельства, что Китай не раскрывает все данные, однозначно отрицать КТЗ-3 сейчас нельзя. И именно это стало причиной возобновления расследования ВОЗ в сентябре. Это серая зона. Версия о случайной утечке вируса из лаборатории сохраняет актуальность. Происходит это еще и потому, что вирусологические исследования ранее редко надолго попадали в фокус общественного внимания, и с распространением COVID-19 встал ряд вопросов, на которые не были даны исчерпывающие ответы. Насколько адекватны меры безопасности в вирусологических центрах? Существуют ли правовые и политические механизмы беспристрастного расследования инцидентов с утечкой опасных вирусов? Насколько имеющиеся каналы и формы финансирования вирусологических исследований способствуют засекречиванию внештатных ситуаций в лабораториях? Какой должна быть система эффективного нормативно-правового контроля для глобального мониторинга ситуации и предотвращения подобных пандемий в будущем?
В то же время версия намеренного применения нового коронавируса как биологического оружия не выглядит убедительной. Для Пекина это был бы выстрел себе в ногу, ведь международная напряженность значительно возросла, а американо-китайские торговые войны вышли на новый виток, не говоря уже о сильном сокращении внешних рынков, что губительно для экономики КНР.
Альтернативные версии по определению мест первых вспышек новой болезни хотя и регулярно выдвигаются, но не получают признания в сообществе вирусологов и смежных специалистов. Скорее всего, причины появления таких информационных бомб чисто политические, без весомых естественнонаучных доказательств.
КТЗ-4. Кому выгодно?
Новая смертоносная болезнь, конечно, стала главной темой медико-биологических исследований по всему миру. Однако ковид оказался куда более сложным, чем предыдущие коронавирусы, и дать ему однозначные объективные характеристики с учетом мутаций и появления новых штаммов получается не всегда. В результате возникают противоречивые рекомендации. Это закономерно порождает сомнения и способствует пополнению рядов сторонников конспирологии. Стали предлагаться различные способы профилактики и лечения коронавируса: от алкоголя и средств народной медицины до небезобидных лекарств от малярии и множества других, как впоследствии выяснилось, совершенно бесполезных и даже вредных препаратов. В 2021 году на смену уханьскому пришли новые штаммы, сильно отличающиеся от «головного» экземпляра. В результате поднялась очередная волна недоверия к официальным рекомендациям по профилактике и лечению.
Так или иначе, но всем стала очевидна ключевая роль фармацевтики в борьбе с пандемией. Это, в свою очередь, дало пищу для разговоров о том, что фармкомпании наживаются на болезни. Но в реальности эти компании не только увеличили прибыль, но и получили в нагрузку пристальное внимание как со стороны общества, так и со стороны властей. Новости или даже слухи о побочных эффектах вакцин или о проблемах с контрактными обязательствами вызывают шквал критики и обрушивают котировки акций фармгигантов. Между тем фарминдустрия не бедствовала и до коронакризиса, при этом развитие шло в куда более комфортных условиях, а новые прибыльные ниши на рынке появлялись регулярно.
Можно провести параллель с ситуацией, в которой оборонно-промышленный комплекс оказывается во время войны. Да, конечно, она приносит оружейникам дополнительную прибыль, но это не значит, что они – главные застрельщики конфликтов. Бенефициар – это не обязательно источник бедствия, а чаще всего тот, кто сумел с выгодой воспользоваться ситуацией. Тем более что ни одной из фармкомпаний не удалось занять монопольное положение. Мировой рынок антиковидных вакцин диверсифицирован: американские, европейские, российские и китайские препараты продаются в десятках государств.
КТЗ-5. Вакцинация как экзистенциальный выбор
Медики утверждают: тотальная вакцинация – единственный способ остановить пандемию и низвести коронавирус до рядового ОРВИ. Однако появление вакцин не стало спасением. Люди во многих странах отказываются от прививки, опасаясь, что в момент инъекции будут чипированы и тем самым подчинены чужой воле. Фантасмагорическая в своей основе теория приобрела невероятную популярность. Антиваксеры стали оказывать существенное влияние на социально-экономические и политические процессы, что прослеживается и в электоральной динамике в целом ряде стран.
Появились и национальные особенности «штаммов» КТЗ-5. В России высокий уровень недоверия к официальной статистике объясняется явными и систематическими аномалиями ряда публикуемых показателей (низкая ковидная смертность по сравнению с другими странами в 2020-м, крайне высокая смертность в июле–августе 2021-го на фоне существенного снижения регистрации новых случаев болезни, подозрительный рисунок кривой графика накануне важных политических событий и сразу после них и др.). Свою роль сыграло и позиционирование «Спутника V» как чуть ли не идеального препарата – его продвигали столь навязчиво, что добились обратной реакции и скептического отношения к препарату. В результате, несмотря на то, что Россия была в числе лидеров по созданию антиковидных вакцин, национальная прививочная кампания продвигается медленно. В конце сентября было привито лишь 40% взрослого населения – недостаточно, чтобы сбить уже накрывшую страну четвертую волну эпидемии.
На межгосударственном уровне вопреки призывам ВОЗ и ООН ведущие страны превратили вакцинную дипломатию в новый фронт противоборства. Взаимные обвинения и переругивания официальных лиц производят удручающее впечатление. Раскол международного сообщества продолжает углубляться. Ковидная вакцинация превратилась в разновидность торговой войны.
В то же время известно, что несколько восточноазиатских государств сумели избежать новых волн COVID-19 еще до начала массовой вакцинации. Это им удалось за счет жестких ограничительных мер и уникальной культуры взаимодействия между людьми, когда государство и общество консолидировались перед общей угрозой. И всё же восточноазиатская модель вряд ли может быть воспроизведена где-либо еще. Так что альтернативы вакцинации нет. Если только не появятся эффективные безопасные специализированные лекарства, доступные большей части населения планеты.
Рассмотренные примеры, конечно, не охватывают все поле конспирологических построений на тему COVID-19. Эти теории возникают в режиме нон-стоп, ежедневно впитываются СМИ и затем благополучно внедряются в сознание миллионов людей. Сложно в такой ситуации, – попытаться ввести запрет на распространение конспирологических теорий. Потому что неизбежно произойдет рост популярности ковидной конспирологии, ведь интерес к тому, что пытаются убрать из публичного доступа, всегда велик.
Автор – к.п.н., научный сотрудник ИМЭМО РАН