Есть люди, которые желают обустроить землю, страну, общество. А есть люди, которые желают хапнуть. Люди, которые желают хапнуть – не заинтересованы в беспристрастном отражении мира. Они не желают адекватности в оценках событий. Всю их информационную политику перекашивает, подобно флюсу, в сторону их личных коммерческих интересов.
Одно дело – если я желаю честно поведать о событии.
И совершенно другое – если я желаю на событии нажиться, обогатиться.
Тогда мне неинтересно говорить – как оно было либо есть по сути. Мой энтузиазм излагать материал так, чтоб мне с рассказа выгода была.
Для человека, одержимого стяжательским эгоизмом, неоплаченного не существует, а оплаченному совершенно не непременно быть в действительности.
Раз его оплачивают – этого довольно, чтоб о нём гласить. А было оно либо не было в действительности – вопросец десятый…
+++
Диалог меж искателями правды (носителями научного склада мозга) и представителями «фейк-культуры» неосуществим. Искатель правды анализирует результаты тех либо других замеров, опытов, событий, а носитель «фейк-культуры» просто сочиняет результаты всех опытов и нужные ему действия. Осознаете?! Просто сочиняет – как Толкиен придумал страну хоббитов, а Солженицын – «архипелаг Гулаг»!
Но искатель правды исходит из теоремы достоверности того первичного материала, который он изучит. Это самое слабенькое пространство у людей с научным складом мозга. Они обречены верить в добросовестность поставщиков первичных данных.
А если им подсунули незапятанной воды фуфло, как, к примеру, подсунули нашей интеллигенции «экономический рост при Пиночете в Чили» (которого в действительности просто не было) – то всякое осмысление фуфла само окажется фуфлом. И в этом смысле носителям «фейк-культуры» просто «разводить как лохов» людей с научным складом мозга, честных искателей правды.
Всякий вывод, пусть строго логически выведенный, НО из подложных начальных данных будет тупостью, маразмом, беспочвенным безумием!
Если вы начали разговор с «массовых репрессий»[1] — то вы уже подтолкнули собеседника к «фейк-выводам», независимо от того, осудит он либо попробует оправдать «массовые репрессии». Поэтому что всякий вывод, не имеющий достаточного основания (закон достаточного основания в логике) – сущность есть сумасшедшая игра неверными сущностями.
Носитель «фейк-культуры» приучен и мотивирован своими доходами, вещественно стимулируется признавать бывшее небывшим, и не бывавшее никогда – «твёрдо установленным фактом».
Это соединено с тем, что беспристрастная шкала измерений учёного и личная шкала шкурника – нередко дают обратные результаты замеров.
Не открою Америки, если скажу, что нерентабельное населению земли весьма нередко прибыльно узенькой группе людей. И напротив, полезное всему населению земли беспристрастно – быть может очень нерентабельным узенькой группе его представителей.
И если вы желаете гласить о фактах беспристрастно – то это будет один разговор. А если с позиции личной выгоды – то разговор получится совершенно остальным. Это приведёт к классическому для общества личных собственников искажению фактологии, когда интересант судью-Бога (объективного, равноудалённого от всех) заменяет собой и своим личным воззрением.
К примеру, помещик И.Бунин не был человеком глуповатым, бесталантным, его склад мозга дозволял ему быть превосходным литератором. Как превосходный литератор – он лучше всех отразил свинцовый кошмар дореволюционной деревни. К 1917 году очень одарённый И.Бунин не был уже, на самом деле, и помещиком – тем не наименее, он считал правильным им описанный беспросветный кошмар 93% населения страны ради его белоснежных воротничков и завтраков в ресторации.
Другими словами в его осознании несвежий воротничок бывшего помещика Бунина куда страшнее, чем массовая смертность крестьянских малышей в грязищи и непреходящем гложущем голоде курных изб.
А раз так, что с И.Буниным уже не выходит гласить языком науки, он преобразовал себя в носителя «фейк-культуры». Основной признак какового:
-Некритическое восприятие всех приятных лично ему сведений.
-Принципный отказ от всякой неугодной инфы, какой бы заверенной и достоверной[2] она ни была.
Объективность (научность) по определению самого термина просит исследования предмета с различных точек зрения. Если же разглядывать предмет, как это делают звериные, лишь со собственной точки зрения, ведя отсчёт лишь от себя и собственного – то получим головного неприятеля науки, локализм. В базе дезинформации лежит культ дислокации. Личных чувств. Неспособность осознавать подобие меж своим восприятием и восприятием остальных познающих субъектов.
+++
Исходя из убеждений вещественной, физической – оголтелая личная собственность есть просто забор, отделяющий какие-либо блага от остальных людей. В этом смысле (как забор) она куда наименее небезопасна, чем её отражение в сфере духовной, психической. Там, в области отражений, отгороженный забором участок воспринимается как автономный, независящий от бурь и катастроф за пределами огораживания.
Человека тревожит лишь то, что включено в его оградку (превращающуюся в могильную), и не тревожит ничего за пределами данной для нас локализации.
Лишённый самой способности мыслить беспристрастно, соблюдать закон тождества в логике мышления[3] – таковой личный собственник начинает всерьёз мыслить (и веровать) – что волен от причинно-следственных связей в мире, что засуха либо потоп «на той стороне забора» его не касаются, и совершенно ничто снаружи не может сравниться по значимости с локальными событиями снутри собственнического мирка.
+++
Это производит деформацию сознания (мышления) существенно наиболее глубокую, чем обычная ошибка честного исследователя. Которая, по определению честного заблуждения — доказуема, объяснима, устранима. Локализм психики – это не ошибка, а другая теория зания, базисного мировоззрения.
Это другая наука, которая, если признавать её базисные теоремы – никак не наименее истинна исходя из убеждений аргументов разума, чем обычно преподаваемая в наших школах традиционная наука (на дрожжах религиозности и продукта религиозности – объективности, т.е. возможности глядеть «очами Бога» заместо собственных земных).
Зацикленная личная собственность деформирует психику собственника, отрывая её от ноосферы в неверную «автномность». Противопоставляет мышление био особи, с её рождением, гибелью и локацией в пространстве – коллективному разуму, вечности и бесконечности.
Когда этот акт локализма случился – у него «отрастают» практические последствия. Люди воспринимают общество не как взаимопомощь и обоюдное развитие, как арену обезумевшой борьбы за преобладание. Дела «учитель-ученик», «автор-читатель» сменяются под действием психологического локализма на дела «хищник-жертва».
Хищник делает убийцей не только лишь себя, да и тех, кто обязаны его убивать. Он вроде бы втягивает собственной хищностью в формулу «хищник-жертва» всех, замазывая кровью всякого, кто желает выжить.
Когда рынок сформировался и выжал религиозные мотивы человеко-подобия – он уже не спрашивает, хочешь ли ты быть каннибалом, либо не хочешь. Твои желания ничего не значат: система всё решает за тебя. Не желаешь людоедства – означает, тебя просто съедят, и вопросец закрыт!
Рассмотрев первичные вопросцы глубинной психологии – разглядим сейчас, как они отражаются на поверхности прозаической практики.
+++
С что всё начинается?
-Это моё! – с хорошей ухмылкой гласит один человек.
-Нет, это моё – с таковой же благожелательной интонацией поправляет его иной.
-Моё!
-Нет, моё!
Равномерно добрые ухмылки, с которых всё начиналось, сходят с их лиц. Они начинают орать друг на друга, давить психологически, подавлять морально. Когда это не помогает – перебегают к рукоприкладству. Когда один одолел в кулачном бою, иной берёт реванш, доставая ножик. Так равномерно их «диалог» сводится к тяжёлым танкам и ракетам.
По-научному это именуется «эскалация злости в рыночной конкуренции».
Что делает войны и кровавую резню при бесконтрольном капитализме с его личной и акционерной собственностью – неминуемыми. И неизбежно-нарастающими. Поэтому что 1-ые войны в рамках «моё – нет, моё» — как вы осознаете, тоже стараются вести себя «по-джентельменски». Полный геноцид народа, у которого отбираешь землю – случается не сходу.
Человек так устроен, что практически постоянно (есть патологические исключения, но они лишь подтверждают правило) предваряет террор шантажом. В подавляющем большинстве случаев человек, до этого чем уничтожить другого человека («моё- нет, моё») выставляет запугивающий ультиматум. Сущность которого укладывается в обычную формулу:
-Если ты не сделаешь, как я желаю – я тебя уничтожу.
А когда иной отрешается делать ультиматум – его начинают расчеловечивать, шельмовать и выставлять исчадием ада, чтоб – психологи знают эту «фишку» — снять древнее табу на людоедство. Для себя схожих есть недозволено – это вбито в человека в протяжении сотен поколений. Поэтому нужно обосновать, что «эти» — не подобны нам, ни в чём с нами не идентичны.
Чёрный юмор истории в том, что в критериях потребительского стяжательства (завидный куш пытаясь оторвать) – расчеловечивающие друг дружку неприятели как раз тождественны, сходны, как однояйцевые близнецы! У их и цели схожи, и способы схожи, и мотивы, и даже пропаганда – схожи.
А конкретно (говоря научным речекряком) – «субъект отбирает объект у другого субъекта».
В таковых критериях объединение субъектов {само по себе}, для совместного проживания и совместной полезности, нереально. Оно может быть лишь для совместного нападения на «третьих лиц».
Что, к слову говоря, есть формула фашизма, более ядровая, более очищенная от случайных исторических примесей (вроде личной ненависти Гитлера к евреям).
Евреи здесь совсем ни при чём, а неотменная сущность фашизма – пробы скооперировать рыночную конкурентнсть хозяйствующих субъектов и единство какого-то общества[4].
Как достигнуть единства делящих добычу разбойников? Любой из которых орёт:
-Моё!
-Нет, моё!
Лишь одним методом: завлекая их добычей новейшего разбоя. Когда они с делёжки награбленного переключаются на захват, завоевание новейших ресурсов, а военное дело просит солидарности, конкуренции особей не терпит.
+++
Гласить, что многопартийность и постоянные выборы защищают свободу современного горожанина – всё равно, что гласить, как будто феодальная раздробленность и войны магнатов меж собой защищали свободу средневекового крестьянина.
+++
«Часто сменяемая» власть не значит отказ от разбоя – напротив, провоцирует его у временщиков, соображающих, что они у власти кратковременно, и «нужно успеть». Войны меж собой могущественных кланов-«демокраДов»[5], как и войны феодалов в своё время – приводят к разорению низов резвее и точнее, чем устойчивая централизованная власть. Что касается «свободы», то расплывчатость этого понятия даёт «демокрадам» возможность трактовать его как… ликвидацию прав человека! Другими словами «освобождение» человека ото всех защищавших его и снабжавших жизненно-необходимым систем.
Выходит, что «свобода» — это когда ни твоя бедность, ни даже твоё умерщвление – никого, не считая тебя, не тревожат. «Твоя свобода ото всех = твоей ненужности никому».
«Привыкай рассчитывать лишь сам на себя» — как обожают учить либералы.
Попытка защитить права человека, даже самые простые (к примеру, право на жизнь) – рассматриваются либералами как покушение на свободу. На либеральном языке это именуется «поощрение иждивенческих настроений» и «патернализмом» (отцовством!), который неприятель «свободы» в их осознании.
Свобода людей в целом – это регламентированная ограниченность всякого в потреблении вещественных ресурсов. По формуле – «не больше Х, не меньше Y». Лишь в этом случае ограждённости надела человек успокаивается, и перестаёт убивать остальных людей.
По другому его может успокоить лишь пуля либо оковы. Поэтому что им движут азарт и ужас. Азарт отнять у остальных всё (если общество не поставило верхнего предела личному обогащению) и ужас, что остальные отнимут у него всё. Это превращает кооперацию обмена благами – в схватку. Люди не попросту изменяются в рамках продуктообмена: они повсевременно, и с обеих сторон, пробуют надуть друг дружку, заняты изощрениями обоюдного обмана, поисками беспомощности у неприятной стороны. Всяким несчастьем другого человека рыночный человек цинично пользуется, наживается на чужой неудаче каждый раз, как возникает таковая возможность.
+++
Неважно какая встряска только повторяет цикл перехода «хороших улыбок» в злое расчленительство:
-Это моё!
-Нет, моё!
И помчалось…
————————————————————————-
[1] При том, что у Сталина в 1937 году (!) посиживало меньше людей, чем в США при Обаме в 2016 году. Хотя Обама не знал ни революций, ни штатских войн, ни мировой войны – а людей в кутузку упёк больше, чем товарищ Сталин!
[2] К слову сказать, в обоих словах корень – «вера». Разумеется, что религиозная вера делала человека беспристрастным, поэтому что заставляла глядеть на мир очами Бога, а не своими, био. «Как на это поглядит Бог?» — вопросец, который делал оценку событий старым человеком беспристрастной. Потому в философии нашего языка ответ на задачку в учебнике арифметики, если не неверный – то «верный». Отсюда и слова «достоверные сведения», «заверенный документ», «верность принципам» и т.п.
[3] Схожие вещи исходя из убеждений здравого смысла схожи. Две схожих рубахи равны меж собой. Но исходя из убеждений личного собственника «своя рубаха поближе к телу», две схожих рубахи принципно неодинаковы в его восприятии, та, которая в принадлежности, на порядки и степени важнее, выше, больше, чем та, которая не в принадлежности. Так личная собственность нарушает закон тождества логики, согласно которому «А есть А» либо «А = А», рубаха равна рубахе, человек – человеку и т.п. Полностью однообразные предметы – «благодаря» собственничеству стают «две огромные различия» и т.п. Энгельс в одном из писем 1883 г. гласит о Родбертусе: «Этот человек когда-то близко подошел к открытию добавочной цены. Его поместье в Померании воспрепядствовало ему создать это». Весьма почти всем и весьма нередко «поместья в Померании» мешают создать открытия в науке…
[4] Не непременно цивилизации, быть может – правящего класса, «элиты», секты и т.п.
[5] Т.н. «Полиархия», «Многовластие», реальное разделение властей – принципиальные фавориты веток которых здесь же начинают обоюдную борьбу, не хотя уступать один другому.