Вообщем, и традиционный фашизм с его сильной, хоть и тёмной энергетикой, не может длительно жить в мире окисления понятий. Ведь смысл теряют не только лишь слова – а стоящие за словами сути. Сами ритмы и начальные пульсы мышления (бинарные и тринитарные[1]) затухают, угасают. Мозг идентифицирует мышление как болезнь, больной процесс. Дальше он идентифицирует отсутствие мысли как удобное состояние. Начинается выбраковка мыслительной деятельности, при которой, сперва, естественно, выбраковываются более сложные, высшие её формы. Человек уже издавна не прогуливался в театр, но продолжает ходить в ресторан (пожрать).
Окончание. Начало статьи: https://narzur.ru/metafizicheskaja-negramotnost-i-okislenie-ponjatijj/
Естественно, динамика угасания мыслительных ритмов такая, что он в итоге и про ресторан забудет, закончит, как свинья (в которую он преобразуется) различать цвета вкусов, эстетику подачи – интересуясь только одним: какое корыто с помоями ближе.
Но тем не наименее, ресторанная мотивация навечно переживает театральную либо библиотечную.
При формировании «перестроечного» «самоосвободителя»
Пока была Беспристрастная Действительность и в ней Смысл Жизни и Беспристрастная Справедливость – угнетением числилось лишь неоправданное принуждение. Ключевое слово – «неоправданное». Другими словами не имеющее смысла в рамках публичных святынь. Как насилие, принуждение оправдалось по смыслу и в рамках справедливости – оно уже не считается угнетением. В рамках Беспристрастной Действительности человек различает принуждение обучаться, принуждение работать, принуждение жить по закону – от беспощадности, злости и глупого надругательства.
Человек, потерявший Беспристрастную Действительность, у которого окислились в голове понятия Смысла, Правды и Добра – под «угнетением» соображает всякое насилие, всякое принуждение.
Другими словами ходить в школу – подавление, учителя – угнетатели. Работать – подавление, те, кто мешают тунеядцам – угнетатели, служить в армии – подавление, военкоматы – угнетатели и т.п.
У таковых «леваков» понятие «подавление», с одной стороны, на сто процентов теряет смысл, а с иной (что тесновато взаимосвязано) значит всё, что им вздумается сиим понятием обозначить. Ведь критериев ОБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКИ больше нет!
Начинается борьба за полноту самодурства, самоволия, за изначальную и полную «добровольность» всех действий с пелёнок по формуле «не желаю – не смейте заставлять». Всякий разумный человек соображает, что с таковым подходом к воспитанию мы не получим не только лишь социальную единицу, но ребёнок тривиально читать-писать не выучится. Не говоря уж о большем!
Если под «угнетением» осознавать всякое принуждение и насилие – то это ликвидирует и правительство, и право, и общее дело, и публичные интересы, и всякий коллективизм.
Откуда же берётся эта «идеология свободы»?
Оттуда!
Впрямую из сидячего в подсознании зоологического инстинкта, сформировавшегося до страны и общества, в одичавшей среде, и поэтому не понимающего ни страны, ни общества, ни науки, ни культуры.
Это тяга звериного к дикости, подсознательное рвение сбежать из цивилизации (понимаемой как цирк либо зоопарк) в первобытный лес.
Всех ужасов которого звериное не анализирует, не соображает.
А вот все красоты которого лелеет и воспевает.
+++
Так возникает «поколение свободы» — из юных, не уважающих актуального опыта старых, нахальных юных, которые «ничему толком не обучались и всё перепутали».
Недозволено сказать, что эта IT-молодёжь ничего не понимает. Она почти все понимает, производит в голове сложные мыслительные операции и хранит в памяти большущее огромное количество нахватанных с различных сторон сведений. Почему и считает себя «образованной».
Но ведь и мыслительная деятельность аутиста, либо шизофреника быть может очень и очень сложной, вычурной, экзотической и интенсивной! Никто не гласит, что аутист – полоумен, это различные диагнозы. Аутист – это человек, не воспринимающий реалий мира, в каком пребывает его тело, его организм. Находящийся мозгом в других, выдуманных, воображаемых мирах – иногда очень сложных…
Их придуманная сложность не поможет ему выжить. Ты можешь составлять неповторимые компьютерные игры и знать назубок всего Шекспира – это не помешает турецкому ножику перерезать для тебя гортань. Ты можешь вызубрить назубок Бодлера и Бомарше – но это не помешает полёту пули польского оккупанта. Всякая интеллектуальная деятельность, оторванная от Беспристрастной Действительности – через собственный субъективизм убивает собственного носителя в настоящем мире.
Майдаун – это активно-агрессивная бестолочь, которая не соображает ни мира, в каком живёт, ни себя в этом мире. Он представляет себя другим существом в другой Вселенной с другими законами естества.
И здесь принципиально осознавать, что какой бы сложной ни была программка компьютерной игры – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ИГРА, и её создатель даже близко не эксперт по реальному миру с настоящим хлебом, настоящим маслом, настоящей безработицей, настоящей нищетой и т.п.
И безрассуден тот, кто желает у IT-шника выяснить что-то о строении настоящего мира: это всё равно, что записывать видения и фантомы у аутиста.
Есть большущее количество людей, которые формально грамотны, но функционально, метафизически малограмотны.
Метафизическая безграмотность – это когда у человека в голове спутались понятия «беспристрастное» и «личное», «текущее» и «неизменное», «закономерное» и «случайное», «причина» и «повод», «следствие деяния» и «воображаемая галлюцинация по итогам деяния».
Метафизически-безграмотный человек мыслит обществу и себе вопреки, в режиме самоуничтожения.
Видимо, в природе заложен определённый механизм избавления вида от безумных особей, некоего психологического самоочищения вида, в силу чего же оторванные от действительности мысли бредуна весьма стремительно стают суицидальными, включают в нём механизм самоликвидации (весьма ярко это проявляется в украинстве, приметно в прибалтийских бантустанах, и т.п.)
+++
Чтоб выправить наклон – вернёмся к истокам.
Цивилизация совершенно: Абсолют(Храм) – даёт возможность отделять Добро от зла и Правду от заблуждения («верных от неправильных», откуда понятие о «верном» ответе при решении задачи).
Из данной для нас сортировки рождается рациональность, просто неосуществимая при смешении добра и зла, правды и ереси.
Рациональность, сортирующая «верное от неправильного», порождает науку, как технический инструмент служения своим святыням. И культуру – как эстетическое оформление собственного культа.
Если вы изымаете центр всей данной для нас системы, Идею Бога (Абсолюта) – то рушится вся её гравитация, всё притяжение частиц. «Сыплются» и нравственная и юридическая, и научная и культурная среда – поэтому что они выведены на манер теорем, из аксиоматической опоры. И с исчезновением теоремы все их доказательные системы обесточены! Это как растение без корней, в вуале с водой: по инерции оно ещё может пожить, и даже раскрыть цветочки, но всем же ясно, что без опоры на корневую систему оно увядает, и обречено увянуть.
Христианская цивилизация – не попросту мысль Бога, а мысль Триединого Бога-Троицы, что породило наиболее многообещающую, диалектическую, троичную систему мыслительного кодировки. Разделение Добра и Зла при наличии третьего элемента, Неведомого – не одномоментный акт, останавливающий развитие мысли, а неизменный процесс. 3-ий элемент, неведомое, повсевременно расширяет наши представления и о Добре и о Зле. Все другие цивилизации добиваются того, что они считают эталоном, опосля чего же цепенеют, мертвеют и останавливают развитие. И лишь христианское мышление на троичном коде зания – не замкнуто в цикл нескончаемых повторений, в эталон радиальный неизменности. Оно разомкнуто, линейно, открыто новенькому, имеет восходящий нрав (от ступени к ступени).
В остальном схема сохраняется: Смысл, Правда, Добро, Бытие, хорошее от небытия, общность, солидарность, законодательная и нравственная среда, аспекты психологической вменяемости опираются на понятие ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Которая, сущность есть, одно из имён Бога!
Вот есть наша, личная действительность наших телесных восприятий.
И или есть беспристрастная действительность Бога вне времени и места, над ними – или совершенно ничего, не считая нашей субъективности нет!
А если нет ничего выше нас – то, выходит, что нам по характеру, то и есть правда в крайней инстанции, оно же «добро» и «смысл жизни», оно же высший закон и нравственное измеряло, оно же мозг – нашей личной волей отделённый от безумия (беспристрастных критериев ведь нет).
Над человеком можно поставить божественные законы.
Но над человеком недозволено поставить законы выдуманные иными людьми!
Это безумие! С какой стати он должен подчиняться не своей, а чужой воле – если она исходит от равноправного с ним организма?!
В мире без Бога человек рано либо поздно, сметая все мавзолейные условности и ритуальные камлания, перебегает ко всё наиболее и наиболее патологическим формам самоуправства и самоволия. Ведь если в мире есть лишь люди, то, выходит, в мире нет никого, не считая него.
Буйная кипень самоуправства и субъективизма в итоге оформляется через различные экзотичные промежные формы в «возвращённое звериное».
Некогда сакралии служения сделали из звериного человека.
Сейчас напротив:
Удаляем сакралии, служение мутирует либо эродирует, воспринимает вырожденные формы (в каких и учёный, и прокурор, и архиерей служат не идее, а лишь собственному кармашку).
С надломом практики надламывается и сделанное данной для нас практикой служение идеям цивилизация.
Ну, а к чему она может возвратиться?
К тому, что было до неё!
Была Украинская ССР с промышленностью, тракторами и комбайнами, институтами и лабораториями, неопасная и богатая.
Сделалось Дикое Поле, где ничего перечисленного нет – зато море «свободы». Можешь уничтожить хоть какого – не считая, естественно, того, кто убьёт тебя, оказавшись посильнее!
Вы осознаете, что это в чистом виде МАТРИЦА ЗООЛОГИЧЕСКОГО МИРА?!
Закона нет. Ты жрёшь всех, кто слабее, а позже приходит тот, кто сожрёт тебя. Всё это поглощаемо бездумной беспамятливостью, жертв не оплакивают и даже не учитывают. Их вроде бы нет сходу опосля ликвидирования – поэтому что и при жизни их вроде бы нет.
+++
Вы пытаетесь проповедовать сиим людоедам цивилизацию и культуру. Не постоянно они смеются над вами. Не постоянно прерывают проповедь кастетом в лицо (хотя и так нередко бывает). ИНОГДА они пристально прислушиваются, как собака слушает людскую членораздельную речь, пытаясь её осознать.
Но всё, что вы гласите о цивилизации и культуре для человека, разложившегося до стадии украинизма, стадии либертарианства – уже очень трудно, очень непостижимо – даже если голубит слух.
Некие помнят, что ранее была какая-то жизнь с какими-то мегалитическими, гигантскими постройками. Эта жизнь давала какие-то сложнейшие продукты и регулировалась какими-то сложнейшими формами отношений.
Сейчас от прежнего остались только руины, и вернуть эти руины для питекантропов задачка не по мозгу.
Ведь до этого, чем взнуздать природу и её могучие стихии – человек должен внутренне взнуздать сам себя. Ведь до этого всякой дисциплины – научной либо воинской – следует САМОДИСЦИПЛИНА, в рамках которой человек отделяет нужное от предпочтительного, необходимое от приятного, служение святыням – от плотского наслаждения.
Что может осознать либо понять майданный зверочеловек – если он лишён интеллектуальной воли, и управляем лохматыми, старыми животными инстинктами?!
— Не желаю – но нужно! – гласит цивилизованный человек. Так он создаёт космодром – и теряет зоологическую свободу.
— Не желаю – не буду! – гласит звериное в человеке, и через то обретает животную свободу, теряя шанс на космодромы и АЭС.
+++
«Свобода» каверзна, как алкоголизм. Она вызывает не только лишь сильную привязанность у наркомана, да и выдавливает из него ПОСТОЯННО РАСТУЩИЕ ДОЗЫ. Той «свободы», которой ещё вчера хватало – сейчас уже не много. Вчера была «вольная разнополая любовь» — а сейчас уже и однополой свободы любви не много, подавай трупы, звериных, куклороботов и т.п.
Подобно пьянице, либерал попадает в круг плотских низких похотей, из которых лишь сначала не желает, а позже, на запущенных стадиях – уже и не может выйти. Это чёрная трясина безмыслия и безумия, куда погружаются навечно – и назад уже не ворачиваются.
Когда наслаждение становится патологией? Тогда, когда снимается вопросец цены для окружающих. Когда даже объективно-мелкое и второстепенное наслаждение добывается хоть какой ценой – через погибель и кошмар, глад и мор у остальных людей. Таково блаженство приватизаторов на костях и среди резни пост-советского распада…
Погоня за наслаждениями плоти становится всё наиболее иррациональной и всё наиболее далёкой от критериев объективности. Иррациональный субъективизм самодура, патологического эгоиста – которому «весь мир гибни, а мне чтоб чай пить»[2] — вот жива душа капитализма и рыночной экономики.
Соображают ли они это?
Не все и не постоянно.
Чубайс – непревзойденно соображает, и даже отливает в гулкие афоризмы собственного запатентованного человеконенавистничества.
А почти все помельче – нет.
Примитивная вера в Запад совпадает с примитивной верой в коммунизм у худших представителей прошлых поколений: Запад (коммунизм) – это воображаемое, умопомрачительное пространство, где человеку дают все блага без всяких напрягов.
Если огрубить сущность: «Запад (коммунизм)» – такое пространство, где водка безвозмездно, и алкоголизм не преследуют[3]. «Вот там бы пожить!» — мечтательно вздыхает дегенерат. Неспособный осознать, что ни к реальному Западу[4], ни к научному коммунизму мечты про «общество поощрения торчков» никакого дела не имеют.
Если же гласить наиболее научно, то это характерное низшим формам мысли отсечение диалектики, когда целостное явление рассекается на «приятное» и «противное», «угодное» и «неугодное», и всё неприятно-неугодное пробуют выкинуть: «яблоки нам необходимы, а яблоня нет».
[1] Речь идёт о двоичном и троичном коде мышления в теории зания. Бинарное мышление – отделение чёрного от белоснежного, округление, огрубление всех тонов восприятия до тёмного и светлого. Оно вроде бы шифрует и придаёт смысл всякой мысли, как первичная сортировка окружающих явлений по шкале «добро-зло». К примеру – «Бог-дьявол», «Инь-ян» и т.п. Наиболее сложное и совершенное кодирование мышление – троичное (Троица, триединство). Деление явлений на добрые, злые и неведомые оставляет способности развития зания, таинство триединства Бога закладывало диалектику, на которой выросла европейская аналитическая наука.
[2] Именитая цитата из Ф.М. Достоевского: «Свету ли провалиться иль мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтобы мне чай пить». – фраза, брошенная бедным героем из подполья, в порыве злости и ослепления, злосчастной путане фраза будет переведена Ницше и предложена как формула, определяющая собою суть высших человечьих стремлений при фашизме? «Подпольный человек» не откажется от собственных прав и не променяет их на «эталоны» соболезнования и все остальные блага в том же роде, специально для него уготовленные классической философией и моралью. Для Достоевского это было ужасной правдой, которую он с страхом и стыдом решался высказывать от имени героев собственных романов. У Ницше это новенькая и величайшая «декларация прав», ради которой и была им предпринята вся подземная работа. Отсюда и беспощадность Ницше. Он стремится освободить себя и людей от «страданий». Чтоб мощные могли жить, как им вздумается, уничтожив тех, кто не может жить, как им вздумается.
[3] Время от времени у «продвинутых» пространство алкоголя занимают наркотики либо лудомания.
[4] Пространство жесточайшей преступной борьбы за существование, где торжествуют наигрубейшие законы биосферы, а проигравшие слабенькие просто уничтожаются в режиме геноцида, что не признаётся, не видится обществом в качестве социальной трудности.