Северная Корея, которую почти все считают комичной и иррациональной, снова показала миру, как отлично она может действовать в сложных внешнеполитических кризисах. Северокорейцы признали то, что было нереально опровергать, и предложили свою правдоподобную версию произошедшего, чем резко снизили возможный вред от инцидента.
В полдень 21 сентября экипаж южнокорейского корабля рыбоохраны «Мугунхва-10» нашел, что пропал один из служащих — 47-летний государь Ли. На палубе отыскали лишь его обувь, что давало основания заподозрить, что-то случилось. Продолжавшиеся больше суток поиски не дали результатов — государь Ли пропал безо всяких следов.
Сначала это событие не завлекло много внимания — в конце концов, в море люди пропадают время от времени, такая уж природа морской стихии. Но 24 сентября Министерство обороны Южной Кореи собрало по этому поводу критический брифинг, чтоб сказать, что, по их данным, государь Ли оказался за бортом корабля, поэтому что решил бежать в Северную Корею.
ПОБЕГ ЛИ
Побеги с Юга на Север большая уникальность, но время от времени вправду происходят, обычно около четырех-пяти случаев в год. Вообщем, в крайние годы северокорейская сторона обычно не воспринимает перебежчиков, а обходительно слушает их жалобы на томную жизнь на Юге и посылает назад.
Сам государь Ли не выказывал никаких политических симпатий к Северной Корее, хотя и был фанатом «учения Тангуна» (нечто вроде корейских фоменкоидов и приверженцев «новейшей хронологии», которые считают, что официальная история — это поделка, сделанная, чтоб скрыть величие старых корейцев — настоящих создателей мировой цивилизации). С иной стороны, из-за пристрастия к азартным играм у него накопилась большущая сумма долгов, выплатить которые он никак не мог.
По утверждению южнокорейских военных, государь Ли, облачившись в спасательный жилет и используя в качестве доп плавсредства буй, прыгнул за борт и поплыл к северокорейскому берегу. До северокорейского мыса Тынсанкотон он добрался лишь во 2-ой половине денька 22 сентября, проведя, таковым образом, в воде практически 35 часов. Далее его отыскали северокорейские пограничники.
По утверждениям южнокорейской разведки, государь Ли произнес пограничникам, что хочет просить укрытия в Северной Корее. Те отдали приказ ему оставаться в воде неподалеку от берега и известили начальство. Через несколько часов северокорейские пограничники открыли по государю Ли огнь и уничтожили на месте. Опосля этого прибывшие на пространство северокорейские военные в костюмчиках химзащиты и противогазах вынули тело государя Ли и его плавсредство на сберегал, облили бензином и сожгли.
В Минобороны Южной Кореи высказали предположение, что произошедшее соединено с проводящимися на данный момент в Северной Корее твердыми карантинными мерами. Крайние полгода Северная Корея практически на сто процентов изолирована от наружного мира, а все вторженцы снаружи, от контрабандистов до дипкурьеров, числятся по определению возможными носителями смертоносной инфекции.
Инцидент с государем Ли стал первым за 12 лет случаем, когда гражданин Южной Кореи, не являющийся военнослужащим, был убит северокорейскими военными (в летнюю пору 2008 года северокорейский снайпер застрелил южнокорейскую домохозяйку в горах Кымган).
Никаких документальных подтверждений на брифинге предъявлено не было. Тем не наименее не лишь правоконсервативная оппозиция, которая плохо относится к Северной Корее, но и сторонники сегодняшнего президента, которые, напротив, нередко настроены к Пхеньяну очень позитивно, в целом не подвергают особенным сомнениям эту версию. Отсутствие документальных подтверждений разъясняется тем, что южнокорейские военные не желают открывать свои способы получения развединформации.
ОТВЕТ СЕВЕРА
Опосля брифинга напряжение сделалось нарастать. Президент Южной Кореи Му Чже Ин выступил с воззванием к цивилизации по поводу произошедшего. А далее уже Северная Корея проявила нежданное мастерство в непростом деле политического пиара и своими действиями смогла значительно понизить вред, который инцидент мог нанести как стилю Северной Кореи на Юге, так и перспективам получения южнокорейской экономической и гуманитарной помощи.
С утра 25 сентября Ким Чен Ын выслал президенту Му Чжэ Ину личное послание. Сам факт его получения косвенно подтверждает, что меж 2-мя государствами поддерживаются неизменные оперативные контакты (видимо, по полосы спецслужб), невзирая на то что официально никакого взаимодействия меж Пхеньяном и Сеулом нет уже несколько месяцев. Северокорейская сторона не стала опровергать ни того, что злополучный бюрократ оказался на северокорейском берегу, ни даже того, что предпосылкой его погибели стали множественные пулевые ранения, нанесенные северокорейскими пограничниками. Быстрее всего, к тому времени, когда Ким Чен Ын и его советники стали готовить послание, им уже было ясно, что в Южной Корее есть очень убедительные свидетельства о том, что вышло на мысе Тынсанкот.
Потому они соображали, что отрицание тривиального в обыкновенном для дипломатии неких государств режиме — «его там не было», «он уплыл куда-то, и вы его сами позже утопили» либо «он сам застрелился из подводного ружья», — быстрее всего, приведет к тому, что часть имеющейся у южнокорейской стороны небезопасной инфы будет предана гласности. А при таком повороте событий Пхеньяну будет намного труднее оправдываться даже в том случае, если предложенная южнокорейскими военными версия о намеренном расстреле злосчастного бюрократа не соответствует реальности.
Вприбавок суровый кризис в отношениях с Югом на данный момент Северу совершенно не нужен. Да, дела у 2-ух государств уже издавна то холодные, то агрессивные, но значимая часть южнокорейской публики относится к Северу с некой симпатией и считает северян недопонятыми младшими братьями, к которым нужно относиться мягко и даже помогать. А если бы в СМИ возникли подтверждения расстрела государя Ли, то это безизбежно вызвало бы взрыв массового возмущения на Юге и нанесло бы репутации Севера суровый урон.
Со временем этот урон заполучил бы полностью конкретное валютное выражение. На данный момент Южная Корея практически не оказывает Северной гуманитарной помощи, но ситуация складывается так, что таковая помощь может скоро пригодиться, так что стимулировать общественный скандал ни к чему.
Потому Северная Корея поторопилась предложить публике свою версию происшествия, куда включила те факты, которые уже нереально было опровергать, а также добавила свои — то ли правдивые, то ли просто правдоподобные — разъяснения этих фактов. Приготовленная Пхеньяном версия обязана отдать обеим сторонам возможность замять инцидент без утраты лица (списав, как это обычно и бывает, государя Ли в «сопутствующие утраты»).
По версии, предложенной Ким Чен Ыном в его послании (ее немедля выпустили в Южной Корее), северокорейские пограничники вправду нашли государя Ли и попробовали вступить с ним в контакт, но государь Ли не мог ничего толком разъяснить. Пограничники связались с командованием и стали ожидать последующих инструкций. Через некое время государь Ли попробовал, как показалось пограничникам, бежать назад в море. Они отдали приказ ему тормознуть и сделали несколько предупредительных выстрелов, которые не произвели на нарушителя никакого воспоминания.
Опосля этого, «действуя в согласовании с инструкциями», пограничники открыли огнь на поражение, сделав около 10 выстрелов боевыми патронами. В итоге нарушитель был убит, а тело его унесло в море. Северокорейские пограничники вынули на сберегал «плавсредства», которыми он воспользовался, и сожгли их в согласовании с карантинными правилами.
В собственном послании Ким Чен Ын также принес формальные извинения южнокорейскому народу за «грустный инцидент» — шаг во многом беспримерный, потому что северокорейские дипломаты и официальные лица извиняются весьма изредка (вообщем, время от времени все-же извиняются — к примеру, в 2002 году отец сегодняшнего высшего управляющего приносил извинения за похищение случаем избранных японских людей северокорейскими спецслужбами в 1970-е годы).
ДЛЯ ОБЩЕГО УДОБСТВА
Северокорейская дипломатичная акция оказалась достаточно удачной, и страсти стали успокаиваться. Понятно, что далековато не все обитатели Южной Кореи поверили северокорейской версии. Но в данном случае мы столкнулись с ситуацией, когда две версии, во многом совпадающие, хотя и отличающиеся в ряде принципных деталей, предложены общественности как равновероятные. В данной для нас ситуации приятие либо неприятие той либо другой версии становится вопросцем личных политических убеждений и верований (ну, либо желания тех либо других политических сил нагнетать страсти вокруг этого вопросца).
Сторонники правоконсервативной оппозиции, которые в собственной массе к Северу относятся очень плохо, как и раньше склонны мыслить, что государь Ли был хладнокровно убит по приказу северокорейского командования, а может быть — и лично Ким Чен Ына. С иной стороны, сторонники сегодняшнего президента с большенный вероятностью воспримут северокорейскую версию.
Президент Мун Чжэ Ин на данный момент совершенно не желает иметь дело с кризисом в межкорейских отношениях, потому, кажется, подыгрывает северокорейской стороне. В его администрации выразили ублажение тем, что управление Северной Кореи принесло извинения, и, похоже, не пылают энтузиазмом разбираться с тем, что конкретно вышло на мысе Тынсанкот.
Оно и понятно: если вдруг выяснится, что версия событий, вначале предъявленная южнокорейскими военными, довольно близка к реальности, Сеулу придется решать какие-то шаги в отношении Севера. А эти шаги, равно как и неминуемая волна публичного возмущения, на пару лет сделают на сто процентов неосуществимой даже частичную нормализацию межкорейских отношений — одну из основных целей президента Мун Чжэ Ина и его партии.
Очевидно, как и раньше вероятны нежданности. Быстрее всего, у южнокорейской разведки есть данные прослушивания северокорейского радиообмена, а может быть, и дискуссий по системам защищенной связи. Что-то они могли выяснить и совершенно уж экзотичными методами — к примеру, с внедрением воздушных либо подводных дронов. Но возможность новейшего витка в скандале невелика. Здесь возникает исконная неувязка всех разведок: предание гласности ценной инфы, обычно, ведет к раскрытию ее источников и, как следует, гарантирует, что в обозримом будущем схожую информацию станет нереально добывать. Мун Чжэ Ин и его советники предпочтут поскорее запамятовать о грустном инциденте.
На их поведение чуть ли воздействует даже вероятное существование кое-где в недрах южнокорейских разведок документальных подтверждений версии о предумышленном и хладнокровном убийстве государя Ли как потенциального распространителя коронавируса.
Чуть ли ситуацию будет нагнетать и южнокорейская правая оппозиция. Эти люди ничего неплохого от Пхеньяна заранее не ожидают, но неувязка отношений с Севером для их на данный момент не принципна и увлекательна лишь в той степени, в какой может понадобиться для решения внутриполитических задач. Если ситуацию не получится употреблять для того, чтоб подорвать позиции левонационалистической администрации Мун Чжэ Ина, раскручивать ее правые не будут. Сам по для себя конфликт с Севером оппозиции на данный момент не нужен, а животная беспощадность — это в их системе координат естественное свойство северокорейского режима и не нуждается в подтверждениях.
Таковым образом, Северная Корея, которую почти все почему-либо считают комичной и иррациональной, снова показала миру, как хорошо и цинично она может действовать в сложных внешнеполитических ситуациях. Северокорейцы признали то, что было нереально опровергать, и предложили правдоподобную (а может быть, даже правдивую) встречную версию того, что вышло на северокорейском берегу.
Беря во внимание, что ни армия, ни управление, ни оппозиция Южной Кореи на данный момент не заинтересованы в том, чтоб копать очень глубоко, есть огромные шансы, что схожая стремительная и просчитанная реакция Пхеньяна погасит кризис в эмбрионе.
Возможность эскалации пока недозволено исключать на сто процентов, но в любом случае северокорейская дипломатия преподносит увлекательный урок, как можно значительно смягчить вред, нанесенный престижу страны невезением, ошибками либо, скажем прямо, злодеяниями тех либо других лиц, восседающих на верхушках политического олимпа.
Андрей Ланьков