Во время режима самоизоляции в весеннюю пору этого года власти приняли решение дать под стройку усвою Москвы-реки, в том числе крайний незастроенный участок местности рубежа обороны Москвы в декабре 1941 года. Что стоит память и гордость за Победу в Величавой Российскей войне, если на местах боевой славы русских воинов, где ещё не подняты все останки погибших, разрешают строить коттеджи и многоквартирные жилые дома?
Битва за Москву
1 декабря 1941 года началось 2-ое генеральное пришествие германского командования на столицу. Одним из главных направлений было северо-западное, со стороны Звенигорода. Действия разворачивались быстро. С 1 по 4 декабря неприятель наступал, 5 декабря наметился переломный момент, а 6 декабря во всех учебниках истории отмечено как начало контрнаступления Русской армии.
Битва за Москву имела большущее стратегическое значение: разумеется, что если б неприятель захватил столицу, то всё могло бы завершится по другому. Но её масштабы и значимость недооцениваются в народном сознании, и с каждым поколением всё больше.
«На Москву были брошены моторизированные и танковые части, их было больше, чем неприятель применил в мае 1940 года против Франции, Нидерландов и Бельгии вкупе взятых. В битве под Москвой с обеих сторон участвовало 7 миллионов 170 тыщ [человек]. Для сопоставления: в Сталинградской – около 3 миллионов 600 тыщ».
Лена Кожевникова
координатор движения «Стройке нет!»
Предел обороны – та линия, за какую неприятель не прошёл. Ради того, чтоб этого не случилось, русские вояки стояли насмерть. Более ожесточённые бои шли в пойме Москвы-реки в северо-восточной части от Звенигорода.
– Была у нас таковая жительница в деревне Палицы, Анна Васильевна, 1927 года рождения. Она говорила, что когда все возвратились на пепелище, в деревне уцелела лишь пара домов. А поле было усеяно трупами, но хоронить их начали, лишь когда снег подтаял. Сиим занимались дамы и малыши всех возрастов, – гласит Лена Кожевникова.
«Бессмертный полк» деревни Дунино на смотровой площадке у храма Архангела Миши.Фото: Юлия Невская
Тут, под Москвой, умер её дед, он до сего времени считается пропавшим без вести. Деревня Палицы находилась в эпицентре событий. Большая часть павших воинов похоронена там в братской могиле среди луга. По рассказам Лены, прошлый предводитель деревни Сергей Иванович, которого уже нет в {живых}, вспоминал, как они с дядей устанавливали крест и оградку для захоронения. При всем этом гвозди делали из колющейся проволоки, поэтому что никаких стройматериалов не было.
Память деревни Дунино
Со смотровой площадки храма Архангела Миши, построенного в 2013 году в память о вояках, погибших на рубеже обороны, видны поля, на которых шли схватки.
– Тут осталась крайняя точка незастроенной полосы обороны Москвы, – ведает предводитель деревни Татьяна Экономова. – Мальчишка лет пяти-шести слушал, как мы на площадке перед храмом рассказываем, что на фронтальном поле наши лежали в мороз минус 50 градусов, вот на тех 2-ух полях под деревней Ивановка немцы лежали, и рассуждаем о нависшей опасности стройки. И вдруг произнес, смотря на это всё: «Мать, а что, мы будем позже своим детям гласить, что вон у той “Икеи” наши приостановили германцев?» Нас всех тогда эта фраза как током стукнула. Естественно, мы не можем дозволить просто так эту местность застроить.
Вся земля в окружении пропитана мемуарами и историями. Рядом с храмом в центре деревни растёт большущая липа, на ней посиживали российские снайперы и прикрывали отступление мирных обитателей деревень и Звенигорода через эти поля. В овраге у храма реконструированы окопы – на тех местах и в том виде, какими они были в 1941 году. Там же установлена длительная огневая точка. Это не реконструкция, конкретно отсюда бойцы в окопе вели обстрел, на его поверхности остались следы пуль.
В овраге растёт берёзка в память о Боре и Шуре Панфиловых, брате и сестре; они тоже прикрывали отход мирных обитателей и погибли в этом самом овраге у реки, который на данный момент тоже отдан под стройку.
– Берёзка посажена семейством Панфиловых 15 годов назад. Сейчас вот память о детях шумит своими веточками, – ведает матушка Варвара, монахиня и научный сотрудник дома-музея М. М. Пришвина в деревне Дунино. – Подмосковье застраивают, Москву делают резиновой. Она расширяется до беспредела и уничтожается исторический вид городка.
В деревне Дунино находится дом-музей М. М. Пришвина. Во время обороны Москвы там размещался военный лазарет. А выше на холмике в маленький усадьбе, которую местные именуют «дача Ульмеров», было скооперировано отделение критической хирургии осколочных ран. В углу участка до сего времени стоит небольшой бревенчатый домик, где складывали тела боец, которых не смогли спасти. А под стоком – ванна, где мыли пациентов.
Обновлённый интерьер самого музея смотрится так же, как в те деньки, когда писатель основался тут для мирной жизни опосля войны. Одну солдатскую кровать он оставил как напоминание о произошедших событиях. На ней и спал.
Дом-музей М. М. Пришвина. В декабре 1941 года тут был военный лазарет. Кровать, на которой спали бойцы, Пришвин оставил для себя.Фото: Юлия Невская
– Как-то к нам приезжал старый мужик, – ведает Татьяна Экономова. – Он участвовал в боях под Москвой, и как раз в лазарете в музее Пришвина ему отрезали руку. Он произнес: «Вы понимаете, мы сражались тут не за городка, а за эти берёзы».
Обитатели деревни Дунино слились вкупе с иными активистами и собрали всё, что можно сберечь. Сохранили гранит с высеченными именами погибших на войне поселян, который ранее был установлен неподалёку, на заводе «Металлист». Когда собственники завода сменились, новейшие хозяева просто бросили гранит к дороге. Сейчас же он установлен около храма в центре деревни рядом с памятной липой и картой обороны Москвы, которую пересняли в архиве и прирастили для наглядности.
Те же добровольцы реконструировали оборонительные сооружения в тех местах, где сохранились их останки, а ещё организовали собственный «Бессмертный полк» в 2004 году, за длительное время до того, как это сделалось всенародной традицией.
Они собрали по соседям фото боец, участвовавших в ВОВ, сделали таблички и расположили всё это на наружной стенке храма, откуда видно поле битвы. Позже кто-то добавил к ним снимки участников наиболее поздних военных конфликтов – места всем хватит. Активисты проводят экскурсии для учеников школ и для всех желающих узреть исторические места своими очами.
С 2003 года каждое 1-ое воскресенье декабря в деревне Дунино отмечают праздничек в честь контрнаступления под Москвой. К местным присоединяются обитатели примыкающих деревень, военнослужащие из воинских частей, расквартированные по домам неподалёку, москвичи, которые знают о данной традиции.
Кладбище без адреса
При заезде в Дунино – деревенское кладбище. Особенно в нём лишь то, что вплотную к последним захоронениям установлен многометровый забор, а за ним видны крыши новых таунхаусов. На заезде в жилой комплекс висит большая маркетинговая растяжка с надписью: «Таунхаусы по низкой стоимости! Срочная продажа!». Молвят, что эта недвижимость продаётся весьма плохо, поэтому что кладбище мешает.
Могила Бори и Шуры Панфиловых, так их именуют обитатели деревни. У Александры фамилия Пустынина, но она из рода Панфиловых. Мальчишка Боря и девченка Шура Панфиловы (14 и 16 лет) погибли, прикрывая отступление обитателей Звенигорода 5 декабря 1941 года. С этого захоронения началось кладбище в деревне Дунино.Фото: Юлия Невская
1-ые две могилы тут выкопали для тех Бори и Шуры Панфиловых. Позже стали хоронить остальных погибших в боях под Москвой, а опосля начали употреблять местность как обыденное кладбище.
– Никуда на наиблежайшее кладбище их отвезти было недозволено, потому отвезли сюда, к заводику «Металлист». Ранее там был завод, а сейчас таунхаусы, которые захватили охранную зону кладбища, – ведает Татьяна Экономова. – Мы с ними судились. Это свежайшая постройка.
Местные обитатели длительно боролись за кладбище. Его желали перенести, чтоб дать землю под стройку. В итоге кладбище соседствует с целым кварталом новых особняков.Фото: Юлия Невская
Официально это кладбище было записанно лишь пять-шесть годов назад благодаря активным действиям местных обитателей. Сначала власти желали провести эксгумацию и перенести все захоронения в Можайск.
– Мы весьма длительно бились, чтоб кладбище поставили на учёт. Местная администрация давала справку, что оно недействующее, хотя на нём продолжали хоронить людей. Оно длительно было с реестровым номером, но без места. Позже кладбищу присвоили некорректные координаты. И лишь не так давно мы достигнули, чтоб его нормально зафиксировали, – ведает Татьяна Экономова.
По оценкам поисковиков и археологического отдела Звенигородского музея, весьма почти все захоронения на местности рубежа обороны Москвы ещё не найдены.
– Тут сам ландшафт ведает о Российскей войне. Понимаете, что такое антиминс? Это священное полотно, которое кладут для службы на мощи святых, – гласит матушка Варвара. – Итак вот наши поля около Москвы-реки являются таковым священным полотном, поэтому что тут весьма много погребено воинов. Тут кровь проливалась наших мальчишек-сибиряков из 5-й армии.
У германцев отвоевали, сейчас необходимо у собственных отвоевать
Деятельная группа, состоящая из местных обитателей и остальных неравнодушных, осознающих значимость жив памяти о битве за Москву, пробует отстоять местность в районе Звенигорода у властей уже около 20 лет.
– Это пространство – 1-ая и единственная попытка провести музеефикацию подлинных полевых объектов битвы за Москву, – гласит управляющий столичного областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Евгений Соседов. – Мы можем придти в музей и узреть какие-то картинки и находки, можем придти в парк «Патриот» и залезть в игрушечную землянку. Но на местах, где наши бойцы сражались и проливали кровь, нет мемориальных комплексов.
Весь этот кусок земли насквозь пропитан мемуарами и историями, связанными с Величавой Российскей войной, которые заботливо хранят местные обитатели.Фото: Юлия Невская
Под управлением жительницы деревни Палицы Лены Кожевниковой в 2019 году был получен президентский грант на проект «Предел обороны Москвы под Звенигородом» в номинации «Сохранение культурного наследства». На эти средства проведены работы по организации тут информационно-туристических маршрутов. В наиблежайшее время на объектах будут установлены таблички с QR-кодами, чтоб даже без экскурсоводов люди могли выяснить историю всякого важного места на маршруте. Обитатели деревни Дунино и ранее устраивали тут экскурсии, но финансирование фонда позволило сделать лучше компанию местности и провести ряд доп изысканий.
Но, невзирая на все усилия активистов, во время режима самоизоляции губернатор Столичной области Андрей Воробьёв подписал указ о стройке поймы Москвы-реки, в том числе местности военных действий под Звенигородом. При всем этом сберегал реки, где размещен храм в деревне Дунино, овраг с реконструированными окопами и лес с источниками отдан под стройку уже несколько годов назад.
– Есть требования закона о установлении различных зон охраны. Во-1-х, у Москвы-реки есть своя санитарная зона, как у источника питьевого водоснабжения. Во-2-х, на местности объекта культурного наследства тоже должны быть установлены зоны охраны. Но органы власти, которые за это отвечают, крайние 20 лет или отрешаются их утверждать, или снимают те, что были утверждены ранее, – ведает Евгений Соседов.
Люди пробуют организовать музей под открытым небом и как-то отстоять эту землю: пишут воззвания и запросы, готовят проекты, от которых власти отмахиваются.
– Объекты военного времени на рубеже обороны не имеют на данный момент никакого статуса. Это ещё не археология, им нет 100 лет, хотя осталось мало. Это не объекты историко-культурного наследства, не объекты архитектуры. Никто не хлопочет о их сохранении. Если они попадут под стройку, то погибнут, – гласит начальник отдела археологии Звенигородского музея Александр Лазукин.
Новейшие заступники рубежа обороны не раз направляли запросы в установленной законом форме в департамент культурного наследства Москвы и департамент культурного наследства Подмосковья, но всюду получали отказы с очень меркантильными мотивировками.
По словам Лены Кожевниковой, из Музея обороны Москвы прислали ответ о том, «что бои на данном направлении не кровопролитные, утраты незначимые, эпизод не имел огромного значения для обороны Москвы». Молвят, что сотрудника, составившего эту отписку, позже уволили, музей написал опровержение, но из всех инстанций как и раньше приходят отказы.
Матушка Варвара – монахиня и научный сотрудник дома-музея Пришвина. Она много лет защищает земли рубежа обороны Москвы от нелегальной стройки.Фото: Юлия Невская
Историческая память – понятие эфемерное, а доход от строительства и реализации земли поблизости Рублёвского шоссе – явление еще наиболее понятное и измеримое. Братские могилы, исторические ландшафты, берёзка, возрастающая в память о 2-ух детях, убитых много годов назад, – это всё лирика. Жизнь длится, Москва растёт, людям необходимы новейшие дома. Но если мы лишимся памяти о войне, чем нам тогда гордиться?
– Что такое память? Это благодарность. Благодарность, что кто-то здесь за нас кровь свою проливал, – гласит матушка Варвара. Найдётся ли у нас мало благодарности, чтоб посодействовать земле сохранить память?
Столичная область