В общем – как уже было сказано в прошедших постах (1, 2)– главный предпосылкой «книжного недостатка» в стране была нарастающая потребность русских людей в чтении. Которая уже в конце 1960 годов превысила «цивилизационную норму», и продолжала нарастать фактически до самого конца существования страны. Понятно, что удовлетворить данную потребность «обыкновенными способами» было нереально – здесь принципиальна даже не сама ее величина, а тривиальная непрогнозируемость, весьма очень ограничивающая «горизонт планирования». (И это при том, что развертывание промышленного производства при промышленной экономике просит, как минимум, 10 лет.)
Но здесь возникает вопросец: с чем все-таки была связана это самая аномальная потребность в чтении? В смысле: опосля чего же «обычное» отношение человека к инфы сменилось на потребность в нескончаемом поглощении крайней? Ну, и напротив: что все-таки вышло опосля крушения СССР, когда эта потребность – как уже было сказано – свалилась фактически до нуля?
Как это не умопомрачительно прозвучит, но в этом случае идеальнее всего будет ответить сначала на 2-ой вопросец. Тем наиболее, что о этом уже было незначительно сказано в первом посте серии. В том смысле, что одной из важных различий постсоветского периода от русского в плане «информационного места» сделалось резвое наполнение его т.н. «мусорной информацией». Ну, всеми этими «дешевенькими изданиями», вроде «покетбуков» с дамскими романами, «боевой фантастикой» и «ироничными детективами», а так же различного рода «нонфикшн литературы», вроде «любовниц кремля» и «потаенных ритуалов СС». Вообщем, честно говоря, то книжки здесь были на крайнем месте опосля различного рода телепередач, которые перевоплотился сначала 1990 годов в «адский Ад». (И сохраняются в схожем состоянии до сего времени.) А так же различных печатных СМИ, которые по «адскости» — сиречь, по нагромождению ереси – ИМХО, если и различаются от ТВ, то в наиболее «адскую» сторону. (Различного рода «СпеедИнфо» и «МегаполисЭкспресс» в 1990 годы были еще наиболее «трешевыми», нежели передачи!)
Наверняка, здесь не нужно гласить, что итог действия схожих «каловых информационных масс» на человеческое сознание можно сопоставить лишь с получением черепно-мозговых травм. В том смысле, что все это могло бы привести если не к полному разрушению сознания, то, по последней мере, к приобретению глубочайшего невроза. Если б не один принципиальный момент. А конкретно: тому, что это самое сознание владеет возможностью постановки «информационного фильтра» на входящие потоки. По этому вся эта «инфомуть» на 99% начинает проходить мимо него. Ну, по правде: вот глядит мещанин на какого-то Соловьева либо Малышеву в течение нескольких часов, но при всем этом запоминания данного факта не происходит. «В одно ухо влетает, в другое вылетает» — как это гласили ранее.
* * *
Очевидно, это благо – так как если б люд начал массово «лечиться по Малышевой», то он вымер бы в куцее время – но благо довольно условное. В том смысле, что эта «фильтрация» — по понятным причинам – происходит на «низком уровне». Т.е., отделения «агнцев от козлищ» — в смысле, подходящей инфы от мусорной – не происходит. Вследствие чего же способности для информационного взаимодействия оказываются близкими к нулю. Наиболее того: обозначенный момент начинает определять и саму стратегию взаимодействия инфы с человеком. Вследствие чего же большая часть источников инфы просто отбрасывается. При этом, сначала, это касается литературы – просто поэтому, что крайняя являет собой более малогабаритную форму «информационной упаковки», что, в свою очередь, ведет к большим затратам на извлечение инфы. (Тех образов, мыслях, мыслей, эмоций, что заложил в текст создатель.) Понятно, что при схожем положении чтение – а поточнее, чтение «огромных текстов» — становится «объектом нон-грата»: ведь это означает, что в случае «ложности инфы» значимые усилия будут просто выброшены на ветер.Вообщем, о этом моменте – а конкретно «адской» эскалации ереси в современном информационном пространстве, и ее воздействии на восприятие людей – нужно будет гласить раздельно. Здесь же охото направить внимание на другое. А конкретно – на то, что может быть и «оборотное состояние». Которое будет характеризоваться вполне обратными чертами: отсутствием ереси и, вытекающим отсюда, отсутствием необходимости по «входной фильтрации». Очевидно, схожее положение может показаться странноватым: ну, как, жить только «по правде» навряд ли получится. Так как ересь есть «естественный спутник» межчеловеческого взаимодействия, связанный с тем, что люди сосуществуют в «непрерывной войне вместе». Сиречь –в состоянии конкуренции за имеющиеся ресурсы, в рамках чего же ересь становится не ложью, а «военной хитростью».
Тем не наименее, примеры оборотного есть! К примеру, это социумы, находящиеся в состоянии «общинного хозяйства», где конкурентность, в значимой мере, подавлена. Данный момент, к слову, был увиден еще во времена Величавых Географических открытий. Когда европейцы начали встречать различные «одичавшие племена», жители которых поражали собственной честностью и бесхитростностью. Очевидно, данной нам возможностью «выросшие во ереси» обитетатели Старенького Света воспользовались сполна, получая от обмана «варваров» гигантскую вещественную выгоду. (А так же создав образ европейца, как существа вначале лживого и предательского). Но для неких представителей «белоснежных людей» эти самые, «живущие по правде» аборигены оказывались симпатичными. И они даже сделали несчастный образ «великодушного дикаря», такого «природного малыша», который живет, не ведая «первородного греха». (Правда, это не мешало «белоснежным» массово уничтожать схожих «великодушных дикарей», но не сущность принципиально).
Вообщем, не стоит удивляться обозначенная честность тогда выводилась из чего же угодно, но лишь не из того, что «варвары» не ведают «цивилизованных» конкурентных отношений. (К слову, крайнее иногда приводило к смешным моментам: когда аборигены этими самыми европейцами «встраивались в цивилизацию» — в смысле, подключались к процессу обоюдной конкуренции – они весьма стремительно становились таковыми же «лживыми тварями», как и жители старушки Европы). Потому именно эта связка обмана и конкурентных отношений – и, напротив, правды и отношений солидарных – в целом, оказывалась неотрефлексированной. (Так же, как неотрефлексированной оставалась «детская честность», которая известна была еще с древности, но никогда не связывалась с тем, что детки обитали в критериях солидарных семейных отношений). А означает – неотрефлексирована была возможность построения «цивилизованного добросовестного социума», т.е., социума, в каком сразу было бы и отсутствие ереси, и развитое промышленное создание.
* * *
Вообщем, думаю, далее углубляться в эту тему нет смысла. Так как и так понятно, к чему все это было сказано. А конкретно: к тому, что – ликвидировав основной источник конкуренции меж людьми в виде рыночной экономики – СССР вправду весьма близко подошел к «обществу полной правды». Очевидно, вполне устранить «войну всех со всеми» здесь не удалось – из-за сохранения иерархичности публичного производства. (А там, где есть иерархия, конкурентность будет постоянно.) Но здесь данный процесс был, практически, локализован в нескольких ограниченных областях. (В то время, как в «обычном обществе» он обхватывал все – кроме уже помянутой семьи). До этого всего, очевидно, в области «гос власти» — той «жизни вождей», где обоюдная грызня вправду была нормой. (И потому все, что было соединено с данной нам самой «высшей властью» совершенно точно определялось, как «заповедник ереси»). Вообщем, не только лишь: определенные моменты данной нам самой «борьбы всех со всеми» оставались и в быту – где резвое принятие коммунистических норм и правил было, очевидно, неосуществимым. (Естественно, подвижки здесь были, но они не могли наступить одномоментно). Ну, и очевидно, ересь «правила бал» там, где продолжали властвовать несчастные рыночные дела: в той «Сероватой зоне блата и недостатка», которая стала реакцией на сдерживание конфигураций в обществе.
Но были и области, в каких внедрение данной технологии – а ересь есть конкретно что соц разработка – оказывалось необязательным. К примеру – в том самом «мире Пн.», под которым братья Стругацкие предполагали область самых передовых производств, где, практически, реализовывались коммунистические принципы бытия. Конкретно там, в этих НИИ и КБ, практически была реализована «та» неосуществимая мечта о «развитом обществе правды». Не поэтому, что жители данных мест были таковыми «неповторимыми» — как это считали те же братья – а просто поэтому, что врать здесь не было смысла. (Это лишь Рогозин может мыслить, что при неплохом пиаре никакие настоящие ракеты не необходимы: довольно лишь спеть на публику либо придумать неплохой скетч, вроде «батута», и все будут довольны. В СССР 1950-1970 годах таковой номер бы не прошел: там нужен был конкретно настоящий итог, требующий настоящей работы. Просто поэтому, что почти все помнили: от фашистских танков песнями и плакатами «не отмахаешься»).
Фактически, конкретно эти самые «заповедники правды» и стали распространителями «новейшего дела к инфы». Дела, при котором любой ее источник рассматривается не как метод «заработать» — в смысле, вынудить пользователя данной нам инфы дать как можно дешевле собственный труд ее создателю – как метод вправду внести чего-то новое в окружающую действительность. Понятно, что в этом случае «уровень фильтрации» мог быть много меньше «цивилизационной нормы», а означает – восприятие книжек и даже газет было много проще, нежели на данный момент. (Либо тогда при капитализме.) И, на самом деле, все «входящие информационные фильтры» тогда сводились в отбрасывании «проблемных областей»: скажем, передовицы газет числились совершенно точно лживыми, равно, как лживыми воспринимались все речи «муниципальных деятелей», а так же собственного начальства. (Ну да: начальники – они дерутся за пространство, а означает – врут).
* * *
А вот произведения литературы – не принципиально, «старенькые» либо новейшие, «фикшн» либо «нонфикшн» – виделись, в большинстве собственном, правдивыми. Можно даже сказать, что в СССР было установлено некоторое «литературное информационное поле», которое стоило выделять из общего информационного поля из-за того, что ВСЯ информация там шла сходу «в мозг». (Этот эффект, к слову, имели и отрицательное действие – но о нем будет сказано выше.) Что, в свою очередь, выступало очень привлекательным для хоть какого разумного существа – просто поэтому, что разум (в обобщенном смысле) есть информационная структура. Нуждающаяся в инфы для собственного существования так же, как тело нуждается в энергии. (Да, Стругацкие со своими «мокрецами» — коим необходимы были книжки для жизни – в этом случае подошли весьма близко к правде. Правда, конкретно подошли.)
Ну, а крайнее, в свою очередь, и сделало тот парадокс «русского суперчтения», который до сего времени остается загадкой для большинства. Вообщем, о том, к чему все это привело, и какой отсюда можно прийти к выводу, будет сказано уже раздельно…