Фото: Василий Васильевич Верещагин
Василий Верещагин исследовал войну так отлично, что мог бы написать о ней целую энциклопедию. И он написал — красками на холстах. В его картинах практически нет атак, маневров и помпезных парадов. Зато много таковой войны, о которой не принято гласить. Сам живописец как-то произнес: «Я замыслил следить войну в разных видах и передать это правдиво. Факты, перенесенные на холст без прикрас, должны сладкоречиво гласить сами за себя». Сейчас творческое послание Верещагина животрепещуще так, что от исторических и соц параллелей становится не по для себя.
«Представляют трофеи»
1872 г. Холст, масло. 240×171 см. Муниципальная Третьяковская галерея.
Цикл «Варвары», Туркестанская серия
Роскошные восточные колонны, залитый солнцем внутренний двор, наряженные одежки собравшихся — что страшного в данной картине? Сама сущность происходящего. В недавнешнем сражении бойцы эмира показали отвагу и доблесть. Они лишь что прибыли ко двору с ценным трофеем. Как досадно бы это не звучало, это не золото и не оккупированные знамена: у ног восточного владыки в кучу свалены отрезанные головы «неправильных» — российских боец, проигравших в битве. Потемневшие лица в запекшейся крови, мерзкая вонь разложения, от которой собравшиеся прикрываются рукавами халатиков, — так смотрится сладкая победа. Такая минутка славы армии-победителя. Одна из голов подкатилась к ноге эмира, и он вдумчиво рассматривает лицо мертвого неприятеля. Картина «Представляют трофеи» вошла в цикл «Варвары», который Верещагин написал опосля возврата из Туркестана, когда бухарский эмир объявил Рф джихад — священную войну. Но может ли война быть священной, когда под твоими ногами отрезанные головы?
«Торжествуют»
1872 г. Холст, масло. 195,5×257 см. Муниципальная Третьяковская галерея.
Цикл «Варвары», Туркестанская серия
На площади перед величавым медресе Шердор в Самарканде собралась масса. Одетый в белоснежное мулла в центре читает проповедь. Люди празднуют, но что? Ответ становится естественным, если присмотреться лучше. На шестах торчат головы боец — знатный трофей армии эмира, выставленный на всеобщее обозрение. Их можно было бы совершенно не увидеть на фоне разноцветных узоров, залитых броским солнцем. И все таки они тут, наблюдают за массой, которая пиршествует практически на костях. На раме надпись: «Так повелевает Бог! Нет Бога, не считая Бога».
«Угнетение индийского восстания британцами»
1884 г. Местопребывание непонятно.
Серия «Три экзекуции»
Эта утерянная картина имеет классическую трактовку: английские бойцы казнят повстанцев во времена борьбы Индии за независимость от Английской империи. К дулу пушек привязаны мятежники. Вот-вот раздастся залп и злосчастных разнесет на кусочки. Казнь, которая называлась «дьявольский ветер», была жестока не только лишь в физическом смысле. Для глубоко религиозного населения Индии страшнее, чем погибель, было «стать пред высшим трибуналом в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недочетом членов». Трудно придумать наиболее унизительную экзекуцию, беря во внимание и кастовость индийского общества: собранные опосля расстрела части тел хоронились все вкупе, скопом. Опосля того как Верещагин написал это полотно, англичане обвинили его в шпионаже. Но свою идею он передал буквально: колониальная война, как и неважно какая иная, делает из одних — владельцев, а из остальных — рабов.
«На Шипке все расслабленно», триптих
1878–1879 гг. Холст, масло. Личные коллекции, Костромской муниципальный объединенный художественный музей.
Балканская серия
Три картины, объединенные одним сюжетом, говорят о крайних часах жизни рядового бойца в период Российско-турецкой войны (1877–1878). Невзирая на снежную бурю и свирепый холод, он до крайнего вздоха держит пост на захваченном Шипкинском перевале: на третьей картине от него остается только сугроб да краешек торчащего из-под снега штыка. Кажется, командование просто запамятовало про него и оставило на растерзание стихии. Этот триптих ведает о недобросовестности и безответственности управляющих армии, которые старательно скрывали истинное положение дел. Война тут — не в красивых батальных сценах и очах, пылающих героизмом, а в непростительной беспечности командиров, которым дела нет до собственных людей. Российские бойцы, охранявшие перевал, не только лишь раз в день подвергались обстрелам турок. Нередко они просто замерзали в снегу, потому что не имели подабающей экипировки. За период с сентября по декабрь 1877 года 700 человек выбыли из строя ранеными и убитыми, а больше 9000 — нездоровыми. Но разве генералам было ранее дело? «На Шипке все расслабленно», — часто рапортовали командиры в столицу.
«Шипка — Шейново. Скобелев под Шипкой»
1878–1879 гг. Холст, масло. 147×299 см. Муниципальная Третьяковская галерея.
Балканская серия
Схватка за Шипкинский перевал вышло 9 января 1878 года и принесло российской армии давно ожидаемую победу. В конце концов завершилась изнурительная оборона, и настало время героям радоваться. Генерал Скобелев объезжает шеренги выживших с поздравлениями, и бойцы отрадно подбрасывают в воздух шапки. Быстро скачет белоснежный жеребец, развевается победное знамя. Лишь какая стоимость у данной победы? Веселье и удовлетворенность фаворитов не так важны, раз на фронтальном плане оказались 10-ки кровавых и изуродованных тел — российских и турецких боец. В отличие от братьев, они навечно останутся в снегах под Шипкой. Это полотно Верещагина вошло в Балканскую серию, посвященную событиям Российско-турецкой войны. Свою работу над циклом он описывал так: «Возьмешься писать, разрыдаешься, бросишь… За слезами ничего не видно…»
«Перед атакой. Под Плевной»
1881 г. Холст, масло. 179×401 см. Муниципальная Третьяковская галерея.
Балканская серия
Командование дало приказ о штурме Плевны. Войско готово начать пришествие. Правитель Александр II вглядывается вдаль, адъютанты разглядывают неприятеля в бинокль. Как ни феноминально, командиры практически никогда не участвуют в сражении. Они лишь отдают приказы, посылая на погибель обычных людей. На данной картине Верещагина руководители армии даже не могут толком рассмотреть происходящее. Они зрительно разделены от войска и выглядывают «из-за угла». В денек атаки правитель следил за схваткой с «закусочной горы» — холмика, где он со штабом отмечал именины и поднимал бокалы шампанского «за здоровье тех, которые там сейчас дерутся». Опосля битвы живописец ворачивался к этому месту: «Всюду валяются груды осколков гранат, кости боец, позабытые при погребении. Лишь на одной горе нет ни костей человечьих, ни кусков чугуна, зато до сего времени там валяются пробки и осколки бутылок шампанского — без шуток».
«Опосля атаки. Перевязочный пункт под Плевной»
1878–1881 гг. Холст, масло. 183×402 см. Муниципальная Третьяковская галерея.
Балканская серия
3-ий штурм Плевны обернулся полным провалом — российская армия растеряла около 13 000 человек и была обязана временно отойти. В сражении умер и Сергей Верещагин — родной брат художника. Василий длительно бродил посреди разлагающихся тел погибших, стараясь его найти, и это зрелище произвело на него неизменное воспоминание. Живописец вспоминал о деньках опосля схватки: «Число покалеченых было так велико, что затмило все ожидания. Все, что заготовлено, оказалось недостающим. <…> Любой из медиков работал за двоих, сестры милосердия оказали невознаградимые услуги в эти деньки, и, невзирая на то, все-же массы покалеченых по суткам оставались без перевязки и без еды. Когда шел дождик, раненые промокали практически насквозь, потому что укрыться всем было негде». Многочасовые мучения, боль, агония и нередко томная погибель — стоимость, которую необходимо заплатить хоть какой войне, ради чего же бы она ни велась.
«Фавориты»
1878–1879 гг. Холст, масло. 180×301 см. Киевский государственный музей российского искусства.
Балканская серия
Еще одна картина о Российско-турецкой войне изображает конец битвы под Телишем, когда по вине командующих был практически стопроцентно уничтожен российский полк. Опять на холсте тела погибших и малочисленные выжившие. Но кошмар данной картины не в унесенных гибелью жертвах. Ужасна бесчеловечность тех, кто остался жить. Фавориты-турки рыщут по кармашкам убитых — вдруг найдется что-то ценное? Здесь же стягивают с еще теплых тел мундиры и сапоги и забавно хохочут, забирая в плен 1-го из уцелевших. Война шокирует и замыливает глаз, и в некий момент беспощадные поступки перестают казаться неестественными. Верещагин указывает неуважение к погибшим — пусть и противникам, но таковым же людям, у каких дома остались малыши и семьи.
«Побежденные. Панихида»
1879 г. Холст, масло. 179,7×300,4 см. Муниципальная Третьяковская галерея
Опосля окончания штурма Плевны и Российско-турецкой войны Верещагин написал: «Не могу выразить тяжесть воспоминания, выносимого при объезде полей схватки в Болгарии. В индивидуальности бугры, окружающие Плевну, давят мемуарами — это сплошные массы крестов, памятников, еще крестов и крестов без конца». На картине «Панихида» война изображена как всепоглощающая погибель. Бледно-желтое поле до самого горизонта усеяно телами, и нет им конца и края. Две сумрачные фигуры священника и командира, совершающие панихиду, — единственное живое, что тут есть. Небо в трауре льет горьковатые слезы по величавой людской глупости, заставляющей раз за разом, из поколения в поколение затевать глупые и беспощадные войны.
«Апофеоз войны»
1871 г. Холст, масло. 127×197 см. Муниципальная Третьяковская галерея
Пожалуй, это самое известное полотно художника, которое венчает его творчество. На картине раскаленная пустыня, выжженный фруктовый сад, руины городка — все, что осталось от некогда расцветающего края. Свора стервятников кружится над сиим кладбищем в поисках добычи. Верещагин отлично знал людскую анатомию и старательно выписал любой череп в большой пирамиде. Эти останки принадлежат не только лишь бойцам: тут и старики, и дамы, и малыши. А означает, война касается всех. И уничтожает — всех. Эта работа — нравственная проповедь всем живущим и апофеоз философии Верещагина. На раме адресная надпись: «Посвящается всем величавым завоевателям — прошедшим, реальным и будущим».
Верещагин не мог терпеть войну, хотя всю жизнь самоотверженно писал лишь ее. Он умер, делая зарисовки еще одного схватки во время морского столкновения Рф и Стране восходящего солнца. О собственном творчестве он писал: «Существует много остальных предметов, которые я изображал бы с еще большей охотой. Я всю свою жизнь жарко обожал и желал писать солнце».
Создатель Наталья Грачёва