Фото: Чемпионат.com
Продукцию русского синематографа можно с большой толикой условности поделить на три потока (нет, не «Северный», «Северный-2» и «Турецкий»). Реалистического синематографа имеется в виду — за вычетом сказок и фэнтези.
Александр Петров и близко не Стрельцов, а просто текущий Исполнитель Всех Принципиальных и Увлекательных Ролей
1-ый — современные социально-бытовые сюжеты. В особенности отлично аудитория принимает киноленты и телесериалы про докторов, потому штампуют их в большущем количестве. 2-ой — киноленты про Российскую империю, её историю, быт всамделишных либо придуманных, но собирательно-типовых персонажей, время от времени промежный вариант, как в фильмах середины нулевых по Акунину. В «Рф, которую мы утратили» часто всё благостно, если не считать отдельных недочетов. Разве что приходится скрепя сердечко время от времени показать, как ни с того ни с этого прилетели агенты марсианского генштаба в запломбированном пепелаце и всю благостность разрушили. Таково современное близкое к реальности кино.
В конце концов, 3-ий поток — про советскую бытовую, «огромную» и единую в 2-ух лицах историю. Здесь продюсеры, режиссёры, сценаристы и верховные кураторы попадают в неудобное положение. С одной стороны, есть запрос снимать как можно больше лент про наши победы и заслуги, чтоб у мещанина не пропадало чувство патриотической гордости. С иной стороны, так вышло, что пиковые наши заслуги пришлись на русский период — военные, геополитические, инфраструктурные, галлактические, спортивные. (В Русской империи спортивных достижений было не достаточно про беспристрастным хронологическим причинам, а опосля 1991-го в главном по личным, хотя есть неплохой кинофильм из 2-ух частей «Фавориты» про русских олимпийцев, но там в главном спортсмены ещё позднесоветской школы). Вот лишь как снимать отличные киноленты про правительство, где, как понятно, производили лишь калоши?
Приходится выворачиваться и раз за разом применять одну и ту же схему: положительные астронавты, спортсмены, производственники и бойцы с офицерами достигают фурроров вопреки гневному противодействию тупоумных чиновников, зашоренных партийцев, кровавой GeBnya и мерзковатых komissarov. Без сомнения, часто так и было. Но тотальность этого противоборства и замысловатость художественных способов его демонстрации, добивается накала, при котором обмолвка сначала статьи («речь пойдёт про близкое к реальности кино») теряет актуальность. К слову, в свете русской обыденности схема «человек одолевает параллельно, а то и вопреки воле страны» тоже идеологически достаточно каверзна. Но, видимо, чуток меньше, чем вероятные кандидатуры.
Потому кинофильм «Стрельцов», которые почти все поглядели и отрецензировали ещё в период кинопроката, а я дождался его телепремьеры, представлял для меня двойной энтузиазм: и как для футбольного болельщика, и как для политолога и общественного наблюдающего. Что ж, обе мои ипостаси остались удивлены, и быстрее приятно.
Да, это не байопик (более-менее четкая биографическая лента о известном человеке), а очень вольное либретто по мотивам стрельцовской судьбы. Да, некие эпизоды вызывают оторопь у футболистов и совершенно мало-мальски разбирающихся в игре №1 людей. К примеру, блестящий удар по вилку капусты, исполнившему роль импровизированного мяча — повторение такового трюка чревато томным переломом стопы. Да, Александр Петров и близко не Стрельцов, а просто текущий Исполнитель Всех Принципиальных и Увлекательных Ролей: ранее им был Безруков, позже Козловский, ну и самого Петрова вот-вот сменят, несколько претендентов имеются.
Я уже упоминал не так давно сериал «Оптимисты» про советскую дипломатическо-разведывательную игру во время Карибского кризиса. Безруков там сыграл собирательно-вымышленного героя, из настоящих деятелей есть Хрущев, а вот его оппонент Кеннеди повсевременно упоминается, но в кадре не возникает. Я пошутил, что роль 35-го южноамериканского президента было надо дать Петрову. Не худшее решение, беря во внимание, что в самих США, если кто и будет еще его играться, так это одноногие и одноглазые негритянки.
Но всё же кинофильм «Стрельцов» принуждает проникнуться симпатией к величавому Эдику и принуждает прочуять трагизм его судьбы. Это что-то сродни произведениям Пикуля, отчаянно грешившего против фактологии, но пробудившего у пары русских поколений энтузиазм к российской истории. Обильно же придуманные эпизоды, на мой взор, не нарушают общей логики стрельцовской жизни и не задевают его память и чувства его ещё {живых} родных и близких. В отличие, к примеру, от кинофильма «Движение ввысь» о победе русских баскетболистов на мюнхенской Олимпиаде, опосля которого вдовы баскетболистов подали в трибунал.
Что касается политического контекста, то он… подан лучше, чем было по сути. Драма изнасилования, Стрельцовым или совершённого, или не совершенно, до сего времени полна загадок. Как и роль в итоговом приговоре политической мотивации наказать зарвавшуюся звезду. Создатели кинофильма свели эту линию к практически чисто бытовой — желанию большого бюрократа Спорткомитета отомстить за уведённую торпедовцем даму и подговорившего бывшую даму самого Стрельцова подставить его. Да, вопросец, что созодать с футболистом, решается на заседании высшего управления страны, да и там за него перед желающим показательной порки Хрущёвым практически удачно заступается Брежнев. К слову, он и взаправду симпатизировал Стрельцову, и опосля кутузки, уже став генсеком, сыграл не последнюю роль в перезапуске его карьеры.
Что касается экранной жизни Стрельцова по окончанию тюремного срока, то она показана с особо ярким вымыслом. Главный эпизод, он же финишный, имеет перекличку с реальностью: когда Эдуард опосля освобождения играл ещё не за первую, а за заводскую полулюбительскую команду «Торпедо» и приехал с ней на матч в Горьковатый, местные болельщики, не увидев звезду на поле, стали жечь газеты, орать и в итоге достигнули выхода кумира на поле. Создатели кинофильма перенесли эту историю на товарищеский матч СССР-Бразилия, состоявшийся в летнюю пору 1965-го в Лужниках. Настоящий Стрельцов не воспринимал в нём роль, ибо совершенно не так давно возвратился в истинное «Торпедо» и обыденно не владел подходящей формой для встречи с наилучшей командой мира. Синематографического Стрельцова вызывают на матч и даже ставят в базу, но выходу на поле мешает всё этот же неугомонный спорткомитетовец-мститель. Болельщики устраивают кавардаки, и с личной телефонной санкции Брежнева, заодно отправляющего в опалу спорткомитетовца, «Стрелец» выходит на лужниковский газон, пожимая руку Пеле.
Я нередко говорю, что в СССР, при общем наиболее грозном режиме, народные волнения, проявления недовольства и совершенно «акты прямой демократии» случались очевидно почаще, чем на данный момент. Их пресекали, время от времени безжалостно, как в Новочеркасске, но на их реагировали и с вызвавшими их причинами обычно работали, время от времени опосредованно и через некое время, а время от времени сходу, что обосновывает всамделишный горьковский матч. Но чтоб «футбольный майдан» окончился удачно на главном стадионе страны в матче с главной командой мира, транслируемом по радио и телевидению, а его требования, выражаемые с бессчетными правонарушениями, были удовлетворены с отмашки первого лица… Это и в СССР, и уж тем более в современной Рф сложнопредставимо, там и совершенно не достаточно в которой стране мира. Разве что в Африке. Либо… в той же Бразилии, где футбол намного больше, чем просто игра, и любой болельщик считает себя незначительно тренером.
Не понимаю, как создатели ленты отдавали для себя отчёт в актуальной многозначительности его конца. Но при хоть какой мотивации таковой разбойнический конец вольно либо невольно чуток уравновешивает бессчетные шедевры, где находящемуся снутри «Востока» Гагарину чекисты приставили пистолет к виску, и он заместо «Поехали!» орет «Слава товарищу Хрущёву! Слава материализму и эмпириокритицизму! В космос лечу, Бога узреть не желаю!».