Страсти по просвещению — bumgames

Freepik/Winchester Science Centre/Шарифулин Валерий/ТАСС/Indicator.Ru

Чувственный слактивизм против расплывчатых формулировок

Что волнует ученых и просветителей в поправках к закону «О образовании», начнется ли опосля их цензура научно-популярных лекций, также есть ли совершенно смысл в онлайн-петициях, читайте в материале Indicator.Ru.

23 декабря в первом чтении был принят законопроект № 1057895-7, предлагающий поправки в ФЗ «О образовании». Чем все-таки документ в три странички (включая необъятную «шапку») вызвал в научном и околонаучном обществе такие волнения? Свои ужасы и догадки его представители обсудили в онлайн-дискуссии, организованной центром АРХЭ. Поведаем о их, а заодно и о средней эффективности электрических методов выражения народного недовольства.

Те, кого недозволено именовать

Центральное пространство в документе занимает определение.

Просветительская деятельность — осуществляемая вне рамок образовательных программ деятельность, направленная на распространение познаний, умений, способностей, ценностных установок, опыта и компетенции в целях умственного, духовно-нравственного, творческого, физического и (либо) проф развития человека, ублажения его образовательных потребностей и интересов, и затрагивающая дела, регулируемые реальным Федеральным законом и другими законодательными актами Русской Федерации.

Проект федерального закона № 1057895-7 «О внесении конфигураций в Федеральный закон «О образовании в Русской Федерации»»

Как это будет регулироваться и контролироваться — эти вопросцы отданы на откуп министерствам. Таковым образом, просветителей в первый раз решили как-то законодательно обозначить. А то, что закончило быть юридически невидимым, на теоретическом уровне может стать подконтрольным.

Почти всех возмутила нечеткость понятия. «Юристам не хватает конкретики <…>, определение очень размытое, оно может относиться к обзорам путешествий, рецептам, физической культуре», — подчеркивает Альфия Темир-Булатова из Столичной коллегии адвокатов (единственный юрист в онлайн-обсуждении законопроекта на площадке АРХЭ). Теорию введения такового понятия 564 ученых и около полутора сотен сочувствующих в Декларации на страничках «Троицкого варианта» объявили «грешной», добавляя, что «сама постановка вопросца о лицензировании либо другой регламентации просветительской деятельности со стороны муниципальных структур глубоко оскорбительна для нас». Хотя лицензирование, к примеру, СМИ либо образовательных учреждений никто цензурой не именует (ну и речи о ней в новеньком документе не идет), создатели ссылаются на статью 29 Конституции (гарантия свободы слова и отсутствия цензуры) и заблаговременно отрешаются получать лицензии и согласовывать выступления, если такие правила введут.

Производить просветительскую деятельность разрешают всем, если это не нарушает требований остальных нормативных актов. При всем этом в ее рамках запрещена агитация о неполноценности либо приемуществе людей из-за их языка, национальности, отношению к религии, общественного положения, разжигания розни на данной почве, также призывы к антиконституционным действиям.

«Примечание про экстремистскую и террористическую деятельность уже дублирует имеющиеся нормы. Все это и так запрещено иными нормативными актами», — считает Темир-Булатова. Почти всех смутило и уточнение, что агитировать и разжигать недозволено «в том числе средством сообщения недостоверных сведений о исторических, государственных, религиозных и культурных традициях народов». Это вызвало у ученых опаски, что достоверность либо недостоверность всех этих сведений будет определяться «политикой партии», потому что юридически достоверность почти всех дискуссионных вопросцев в науке установить нереально — соответственных критериев не существует. Из формулировки, к слову, непонятно: или сам факт сообщения «недостоверных сведений» приравнен к противозаконному действию, или это агитировать недозволено, а просто так сведения докладывать можно.

В конце концов, иной принципиальный пункт этого недлинного текста — введение неотклонимого одобрения от Минобрнауки, без которого нереально будет заключать договоры о международном сотрудничестве (не считая договоров о приеме зарубежных студентов). «Предлагаемые конфигурации в статью 105 Федерального закона «О образовании в Русской Федерации» вводят норму о неотклонимом наличии заключения Министерства науки и высшего образования РФ при подписании институтами всех договоров о международном сотрудничестве (кроме договоров о обучении зарубежных студентов), — говорит заявление Президиума РАН на этот счет. — Нереалистичность реализации таковой нормы явна для всех, кто сталкивался с организацией интернациональной деятельности в современном институте. Согласовывать с Минобрнауки РФ придется, а именно, договоры о зачислении на работу зарубежных педагогов, о научно-техническом сотрудничестве при реализации разных научных проектов и т. д. Это ставит под опасность выполнение государственных проектов «Наука» и «Образование», приметная часть мероприятий которых связана с воплощением институтами интернациональной деятельности».

Как осознавать прикажете

Участники дискуссии делали много догадок о мотивах законодателей, не основываясь на какой-нибудь инфы изнутри структуры. Например, журналистка Ольга Орлова задала просветителям вопросец, почему закон разрабатывался в таковой спешке. «Тяжело представить, что их волнует, что вы вдруг дадите неправильную версию происхождения темных дыр. Наверняка, их волнует что-то другое», — обратилась она к ведущему научному сотруднику ГАИШ МГУ Сергею Попову и доктору Высшей школы экономики, литературоведу и писателю Александру Архангельскому. Не владеющий даром телепатии астрофизик и доктор РАН дал ответ: «Тяжело додумывать за людей. Быть может, просто пришла в голову таковая мысль».

Тем не наименее посреди версий прозвучали «цепочка Сорос — образовательные программки» и остальные идеи о жаркой нелюбви к отдельным представителям общества и организациям, в том числе к основоположнику попавшего под закон о зарубежных агентах фонда «Династия» Дмитрию Зимину (из-за финансирования Алексея Навального) и Сахаровскому центру. Архангельский предостерег от домыслов. «Если б это был закон как о зарубежных агентах, это приостановить было бы нереально», — отметил он. Ясно одно: просветителям мотивы и цели законотворцев неопознаны. Но в разумах их сложилась картина, где пробы сотворения базы для регулирования (в необходимости которого общество не так давно уверяло власть) приравнены к беспощадной цензуре, потому что «правительство желает быть основным монополистом» в просвещении. «Представила, что покажутся лицензированные просветители и те, кто будут друг дружку узнавать по приметам, будут собираться в потаенных квартирах, как в притонах», — поделилась своими опасениями Ольга Орлова.

Какие-то намеки на цели можно выискать в провождающих документах. «Отсутствие соответственного правового регулирования делает предпосылки для бесконтрольной реализации антироссийскими силами в школьной и студенческой среде под видом просветительской деятельности широкого круга пропагандистских мероприятий, в том числе поддерживаемых из-за рубежа и направленных на дискредитацию проводимой в Русской Федерации гос политики, пересмотр истории, подрыв конституционного строя», — говорит объяснительная записка Комитета по образованию и науке Госдумы к законопроекту. Как считают создатели канала «Научно-образовательная политика», «в представленной редакции эти поправки могут касаться лишь просветительской деятельности, проводимой образовательной организацией (школой либо университетом)», а экспертиза всех тыщ договоров интернационального сотрудничества просто невозможна. И если целью законопроекта вправду была проверка реакции общества, то она достигнута.

«Это никак и ни на что не воздействует»

Но ничего определенного пока не вышло, припоминает Темир-Булатова.

Экономические и остальные последствия этого лицензирования так дискуссируют, как как будто это уже постулируется кое-где. Но в рассматриваемой версии лишь понятие внесено, и на данный момент это никак и ни на что не воздействует.

Альфия Темир-Булатова

Юрист

В качестве кандидатуры звучат и предложения сделать доп закон «О просвещении». Правда, сами просветители в дискуссии заявили, что в нем не нуждаются: сделав лженауку неувязкой в очах страны, все регулирование они желают взять на себя. В дополнение к двум уже имеющимся комиссиям, которые по определению должны быть заняты сиим делом, некие представители общества ратуют за еще одну комиссию. Но в их ли загвоздка?

Вопросцем: «Можно ли юридическими проектами и заявлениями биться со лженаукой совершенно?» — задается даже Ольга Орлова, член Комиссии по популяризации науки (не раз выпускавшей разные меморандумы для данной цели). «Познание свободно, а какую позицию выбирать, сами люди решают. Правовая доктрина говорит, что все, что не запрещено законом, разрешено. На любой чих получать лицензию — это грешная практика для правовой доктрины страны», — считает Альфия. Как отметил Александр Архангельский, попадание лженауки в образование уже формально ограничено: этому содействуют нормы для учебников и лицензирование институтов. К его словам можно добавить, что эти меры не постоянно работают агрессивно: примеры тому — астрология в РУДН либо курсы гомеопатии в Сеченовском институте, у приверженцев преподавания которых тоже есть резоны.

«Если вы нам предлагаете убить противников просвещения, но теми способами, которыми когда-то приверженцев уничтожали, то не нужно, мы справимся без вас. Это весьма размытые формулировки, они идеологически покрашены. Они делают неосуществимой дискуссию по вопросцам науки в мире», — считает Архангельский. По этому поводу весьма здраво высказался Сергей Попов: в науке «не нужно биться за чистоту, необходимо убирать». Чтоб одолеть лженауку, нужно сначала распространять и усиливать ее кандидатуру.

Что в подписи для тебя моей?

Что все-таки созодать, если развивать науку для вас недостаточно и весьма охото выразить свое недовольство законопроектом? Самый обычный и тривиальный вариант — подписать петицию на Change.org. Но этот путь именуют «слактивизмом» (что можно приблизительно перевести как «диванный активизм») не случаем. Сам веб-сайт ставит цели в духе «добрать голоса до последующей круглой числа». Практический же эффект достаточно маленький: так, в 2012–2017 годах статус «исполненных» на Change.org получило 4% петиций, при этом количество голосов не постоянно было решающим фактором.

Да, не все специалисты по цифровому политическому роли и электрической демократии согласны с пренебрежительным отношением к слактивизму. «Результативность онлайн-петиций <…> вероятна при условии интегрирования онлайн- и офлайн-активности, потому черта электрических петиций не быть может уплощена до обыденного клика», — убеждены исследовательницы из ВШЭ и Кубанского муниципального института, изучившие судьбу петиций на Change.org. Но не будем забывать, что большая часть удачных воззваний касаются личных соц вопросцев: не увольнять докторов из поликлиники, не строить определенный дом, поставить один светофор, выдать положенную коляску инвалиду, не выселять пенсионерку из квартиры.

Доподлинно понятно, что русские власти не самого высочайшего представления о этом веб-сайте. «Он не предполагает некий достоверной идентификации. Потому тут еще предстоит обусловиться, как достоверным является это количество», — объясняет двести тыщ голосов под очередной петицией на Change.org пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков. И вправду, на веб-сайтах без паспортной авторизации просто привлечь несовершеннолетних и организовать накрутку голосов (что дают разные умельцы, беря за глас меньше 10 рублей). Сами петиции не модерируются (админов в русском отделении всего 5), известны случаи подлога инфы и использования петиций как инструмента разборок с компанией-конкурентом. Да и юридической силы они не имеют. Для чего же их делают?

Директор Change.org по Восточной Европе и Центральной Азии Дмитрий Савелов считает, что цель онлайн-петиций — привлечь внимание общественности и скоординировать деяния активистов. Для фуррора он рекомендует поведать личную историю, разговаривать со СМИ, разобраться с тем, какое ведомство отвечает за ваш вопросец, и выдвигать точные близкие к реальности требования. «70% всех петиций обращены к Путину: от установки светофора до законодательных инициатив. И это совершенно неэффективно. Если б люди издержали незначительно времени, чтоб узнать, кто вправду может решить их делему, то кампания лишь выиграла бы», — растолковал он, добавляя, что у огромного количества организаций на веб-сайте есть верифицированный акк. По словам Сергея Попова, конкретно поднятая шумиха дозволила просветителям попасть на нулевые слушания по новеньким поправкам в Публичной палате.

Сияние и бедность цифровой демократии

Посреди остальных каналов участники дискуссии окрестили электрические приемные депутатов разных партий, также министерств, которых коснутся поправки. Пока что лишь Министерство просвещения высказало свое одобрение, а Министерство культуры и Минобрнауки «молчат: поэтому что соображают, что попадут в кризис из-за большущего количества документов».

Как же официальный веб-сайт Русской публичной инициативы, где граждане могут подать «реальную», имеющую юридический вес петицию? Подать и проголосовать можно и там. Правда, и у РОИ есть свои недочеты: трудозатратную регистрацию и долгую модерацию не раз отмечали не только лишь пытавшиеся завести там петицию просветители, да и исследователи цифровой демократии. В случае с законопроектом № 1057895-7 этот процесс занимает больше времени, чем осталось до второго чтения. Зная о частых бюрократических проволочках в нашей стране, почти все просветители считают, что «заявки на лицензии просветителей тоже будут годами разглядывать».

2-ая неувязка РОИ состоит в том, что большие инициативы, набравшие больше требуемых 100 тыщ голосов (к примеру, эти), далековато не постоянно бывают удовлетворены. Таковая участь поняла петиции о индексации зарплат не ниже фактической инфляции либо уголовных наказаниях за нелегальное обогащение чиновников. Даже в случае фуррора решение часто откладывается в длинный ящик, пока о нем не запамятывают совсем. Пример масштабной петиции на том же РОИ — о разработке закона, запрещающего бюрократам и сотрудникам госкомпаний брать очень дорогие авто. Но законопроект, принятый в первом чтении, в итоге был отклонен. Из 12 инициатив федерального масштаба, набравших необходимое число голосов, на 2016 год не была реализована ни одна.

С иной стороны, городские (и не весьма принципные) вопросцы вроде переименования ледового дворца в Ухте могут быть решены при наличии всего 2-ух (!) голосов. Все 9 довольных к 2016 году петиций на РОИ были исполнены за длительное время до священной сотки тыщ голосов. Две набрали в сумме 18 голосов, одна — 55 (штук, а не тыщ).

Разъяснение, почему это происходит, непревзойденно определили в собственной статье ученые Адыгейского муниципального института: «На данном шаге развития русской государственности решение подавляющего большинства заморочек, пусть и вызывающих широкий публичный резонанс, зависит от воли органов гос власти». А поэтому стоит осознавать, что чувственные личные истории, жалобы и возмущения, пригодные для вербования внимания скандальных СМИ и скопления репостов, — не наилучший метод критики законопроекта, в отличие от точных и конструктивных претензий по существу (к примеру, сформулированных в уже упомянутом заявлении РАН).

Создатель: Екатерина Мищенко

bumgames.ru
Добавить комментарий