Небезопасные связи. Как Китай приручает элиты Центральной Азии — bumgames

Китай меняет стратегию в отношениях с элитами Центральной Азии. От работы с существующими фаворитами КНР равномерно перебегает к поддержке прокитайски настроенных политиков — и, может быть, к созданию инструментов для их продвижения во власть.

Антикитайские протесты в Центральной Азии стали обыденным делом. Лишь за крайние два года в регионе было наиболее 40 митингов против «китайской экспансии». Претензии к Пекину у протестующих самые различные: от передачи земли в длительную аренду до преследований мусульман в Синьцзяне. Соединяет воединыжды эти протесты то, что те, кто выходит на улицы, выступают не лишь против китайцев, но и против местных элит, которые типо продались Пекину.

Эти обвинения во многом соединены с тем, что на публике центральноазиатские власти практически постоянно расхваливают свои дела с Китаем. Исключения очень редки — к примеру, в апреле 2020 года МИД Казахстана выразил протест из-за публикации на китайском новостном веб-сайте статьи, где ставилась под колебание территориальная целостность Казахстана.

Антикитайские протесты обычно игнорируют до того времени, пока те не начинают грозить стабильности режима. Иногда местные власти даже защищают Китай: утверждают, что протестующие «должны быть признательны» Пекину за то, что тот протянул стране «руку помощи» в сложное время.

Центральноазиатские фавориты сходятся в том, что неважно какая общественная критика Пекина сделает ситуацию лишь ужаснее — в особенности ввиду экономической мощи КНР и все большей готовности Компартии применять эту мощь, чтоб наказывать супротивных партнеров. Финансовая зависимость от Китая в неких странах региона уже достигнула такового уровня, что Пекин может просто сделать правителям весьма суровые задачи.

Недавнешние твердые деяния Китая в отношении куда наиболее богатых государств с еще наиболее диверсифицированным экспортом (да к тому же союзников США) вроде Австралии, Канады либо Южной Кореи не остались в регионе незамеченными. В столицах Центральной Азии больше соображают, что если кое-чем привести в ярость восточного соседа, то тому найдется, чем ответить.

Но нежелание элит Центральной Азии конфликтовать с Пекином имеет и другую, наиболее житейскую природу. Дело в том, что связи с КНР стают все наиболее принципиальным источником доходов для почти всех правящих семей и группировок. Очевидно, эту зависимость пестует и сам Пекин.

ПРОТИВ КИТАЙЦЕВ — ПРОТИВ ЭЛИТЫ

По мере того как Китай наращивает свое присутствие в Центральной Азии, отношение к нему на бытовом уровне становится все наиболее напряженным. Это частично можно списать на рост национализма, но показательно, что основным объектом ксенофобских настроений стают конкретно китайцы.

Даже звучный скандал вокруг заявления депутата Никонова, что земля Казахстана — это «большенный подарок Рф», не спровоцировал митингов в Казахстане. В остальных странах Центральной Азии русофобские либо антиамериканские настроения тоже не выплескиваются на улицы.

Недоверие к Китаю в граничащих с ним государствах обычно высоко. В случае с Центральной Азией это усиливается тем, что регион привык к очевидному, но равномерно слабеющему воздействию Рф. Со настолько массивным и все наиболее настойчивым Китаем страны сталкиваются в первый раз.

Данные Центральноазиатского Барометра за крайние три года подтверждают, что недовольство КНР вырастает: к Китаю негативно относятся 35% опрошенных в Киргизии, 30% — в Казахстане. Стиль Китая усугубляется и в странах Центральной Азии, не имеющих с ним общей границы. По опросам видно, что в Узбекистане больше волнуются по поводу роста госдолга перед КНР и передачи китайцам земли в аренду.

КНР переживает за свою репутацию за границей, в особенности в примыкающих странах, потому не жалеет ресурсов на ее улучшение. Вместе с классическими инструментами мягенькой силы Китай помогает Центральной Азии в борьбе с Covid-19, китайские дипломаты в Центральной Азии ведут свои странички в фейсбуке и телеграме (время от времени даже очень интенсивно), в регионе возникают местные откровенно прокитайские СМИ и специалисты. Но старания Пекина сделать лучше собственный стиль часто обнуляются опосля еще одного коррупционного скандала вокруг проектов с ролью китайских компаний.

При всем этом антикитайские выступления в Центральной Азии ориентированы не лишь против фактически китайской экспансии, но и против коррумпированности местных элит. Потому их интенсивно употребляет оппозиция, как это, к примеру, пробовал созодать в Казахстане беглый банкир Мухтар Аблязов. В крайние годы элиты Центральной Азии и правда научились обогащаться за счет связей собственных государств с китайцами, а Пекин искусно сиим пользуется для укрепления собственного воздействия в регионе.

ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ЗЯТЬЯ

То, что в Центральной Азии узенький круг элит эксплуатирует ресурсы государств в собственных целях, не новость. Любопытно, что Китай больше преобразуется в основной источник незаконных денежных потоков для элит региона.

Самое звучное на нынешний денек расследование, раскрывшее связи центральноазиатских чиновников с Китаем, касается незаконной торговли. В ноябре 2019 года журналисты Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), Радио «Азаттык» (киргизское отделение американской некоммерческой медиакорпорации «Радио Свобода») и киргизского издания Kloop.kg раскрыли схемы, по которым из Киргизии незаконно вывели наиболее $700 млн.

Сущность махинаций сводилась к тому, что продукты из Китая попадали в Киргизию по поддельным документам (чтоб платить пошлины ниже установленного законом уровня) либо совершенно без декларирования. Такую практику на киргизской таможне подтвердил прошлый замминистра экономики Киргизии Эльдар Абакиров.

На местности Киргизии за то, чтоб схема работала гладко, отвечал влиятельный экс-зампредседателя Гос таможенной службы Киргизии Раимбек Матраимов (наиболее узнаваемый там как Раим-миллион). Он ушел с госслужбы еще в 2017 году, но его родственники, друзья и протеже как и раньше держат всю таможню под контролем.

С китайской стороны схему контролировал предприниматель Хабибула Абдукадыр, о котором фактически ничего не понятно, в том числе и в китайских СМИ. По словам информатора создателей расследования, Абдукадыр — один из влиятельнейших предпринимателей в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. Беря во внимание, как агрессивно Компартия Китая контролирует любые связи обитателей Синьцзяна с иноземцами, Хабибула Абдукадыр не мог действовать без согласия китайских официальных лиц.

Часть контрабанды из Китая через Киргизию направлялась в Узбекистан, на рынок «Абу Сахий», через который во времена президента Ислама Каримова проходил фактически весь импорт. Рынком при Каримове обладал его зять Тимур Тилляев. Опосля погибели первого президента Тилляев растерял высочайшее покровительство и в 2018 году продал рынок, избавившись от 1-го из крайних больших активов в Узбекистане. Кому рынок реально принадлежит на данный момент, непонятно.

Схемы незаконного обогащения на денежных потоках из Китая всераспространены и в самой большой экономике региона — Казахстане. В декабре 2020 года Financial Times сделалось понятно, что зять Назарбаева Тимур Кулибаев заработал 10-ки миллионов баксов на строительстве газопровода Центральная Азия — Китай, который на китайские кредиты реализовывали вместе «Казмунайзаг» и CNPC.

О связанных с КНР коррупционных схемах собственных родственников в фейсбуке писал страдавший от наркозависимости внук Назарбаева Айсултан — в августе 2020-го его отыскали мертвым в собственной квартире в Лондоне.

Также понятно, что зять президента Таджикистана Имомали Рахмона Шамсулло Сахибов за $2,8 млн содействовал тому, что китайская компания China Nonferrous Gold Limited (中国有色黃金) получила лицензию на добычу золота. Сейчас 80% золота в Таджикистане добывается совместными предприятиями с китайским ролью.

В Туркменистане, где вся власть сосредоточена в руках президента Гурбангулы Бердымухамедова и его семьи, воздействие КНР на элиту самое мощное в регионе. За крайние годы Бердымухамедовы лишились практически всех больших источников дохода, не считая Китая, с которым они соединены газопроводом.

ОСОБЫЙ ПРЕЗИДЕНТ

Желание Китая прикормить элиты примыкающих государств логично — как и на почти всех развивающихся рынках, обогащение местных начальников и их родственников дозволяет китайскому бизнесу получить конкурентноспособные достоинства и доступ к ресурсам. Но амбиции Пекина могут не ограничиваться строительством теневых схем с уже находящимися у власти фаворитами. В октябре 2020 года в Киргизии произошел муниципальный переворот, где на стороне победившего Садыра Жапарова выступило много связанных с Китаем предпринимателей.

Самого Жапарова, который на революционной волне смог захватить власть, назначить выборы и 10 января 2021 года стать законным президентом Киргизии, издавна связывают с КНР. Вначале слухи основывались на истории его семьи. Его отец Нуркожо Мусталый-уулу родился, вырос и обучался в Китае, куда в 1930-х годах из СССР сбежали его предки. В 1962 году они возвратились в Киргизскую ССР, где родился Садыр Жапаров.

Противники Жапарова, основываясь на этом факте, стали распространять конспирологические теории, что Жапаров завербован китайскими спецслужбами. «Человек, который представляет интересы Китая… сейчас баллотируется в президенты», — гласил про Садыра Жапарова на теледебатах один из его соперников Трос Исаев.

Но и без схожей конспирологии есть факты, подтверждающие, что и в предпринимательской, и в политической деятельности Жапаров сотрудничает с гражданами КНР. В 2007 году, когда Жапаров был депутатом киргизского парламента, его родной брат Сабыр Жапаров выиграл гостендер и заполучил 71% акций шахты «Жыргалан» за $320 тыщ, что смотрелось очевидно заниженной ценой. Скоро Жапаровы передали шахту китайским инвесторам.

По словам обитателей поселка, в 2012 году на шахте произошел большой пожар. СМИ писали, что китайцы добивались от Жапарова компенсировать вред $7 млн, на что он предложил пролоббировать передачу им наикрупнейшго в Центральной Азии золоторудного месторождения Кумтор. Позднее призывы забрать Кумтор у канадской компании Centerra Gold стали основным пт в программке Жапарова-политика.

Сейчас он отрешается от идеи национализировать Кумтор, а китайские инвесторы интересуются уже впрямую у Centerra Gold возможностью приобрести долю в месторождении. Сам Жапаров гласит, что разглядывает возможность передать часть месторождения стальной руды Жетим-Тоо Китаю, чтоб уменьшить наружный долг. По словам депутата парламента Дастана Бекешева, к 2020 году размер задолженности Киргизии перед Китаем, совместно с набежавшими процентами, превысил $2,2 миллиардов.

Внимание завлекает и один из приближенных людей новейшего президента — 1-ый и пока единственный депутат парламента Киргизии, родившийся в Китае, Адыл Жунус-уулу. Жапаров на публике называл его своим другом.

Адыл Жунус родился в городке Кульджа (Инин, 伊宁) в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, закончил географический факультет Синьцзянского института и работал в Китайской государственной академии по исследованию месторождений. Его супруга Туран Турсун-кызы работала в Собрании народных представителей (региональный законодательный орган) СУАР.

В одном из интервью Адыл Жунус гласил, что в 1990-х они с супругой бросили неплохую работу в Китае, четырехкомнатную квартиру в центре Урумчи и переехали в Киргизию лишь поэтому, что желали возвратиться на родную землю: «Пусть сидим на хлебе и воде, зато на собственной родине».

В 2001 году Адыл Жунус с супругой получили гражданство Киргизии, оба преподавали китайский язык в Бишкекском государственном институте. В 2015 году он избрался в парламент от партии «Республика — Ата Журт» совместно с наиблежайшими соратниками Жапарова Талантом Мамытовым и Камчыбеком Ташиевым. Как депутат Жунус запомнился предложением передать национальную авиакомпанию Air Kyrgyzstan китайским инвесторам.

До госслужбы Жунус занимался делом, в основном разработкой месторождений и добычей ископаемых (к слову, как и Жапаров). Он был соучредителем 4 горнодобывающих компаний, всюду его партнерами были китайские предприниматели.

Опосля вопросцев СМИ, почему он не указал в налоговой декларации учрежденные им компании, Жунус переписал их на родственников. К примеру, соучредителями 2-ух его компаний «Норсвест Майнинг Компани» и «Грейт Норсвест Майнинг Компани» на данный момент числятся сыновья депутата Марс и Ринат.

Сиим фирмам принадлежит здание по адресу город Бишкек, улица Ибраимова, дом 100. Конкретно там во время недавнешних выборов находился предвыборный штаб Садыра Жапарова.

Иной увлекательный объект — предвыборный бюджет кандидата Жапарова. Буквально непонятно, откуда у недавнешнего заключенного возникло больше 47,4 млн киргизских сомов ($560 тыщ, это больше, чем у других 17 кандидатов, совместно взятых) на предвыборную агитацию. На вопросцы о источниках финансирования он пафосно отвечал, что это средства народа и что «пожилые люди передают свои пенсии».

Есть и прямые свидетельства, что предвыборную кампанию Жапарова хотя бы отчасти финансировали китайцы — при этом открыто, хоть это и запрещено законом Киргизии. По последней мере, миллион киргизских сомов Жапаров получил от компании «Хуа-Эр», директором которой является гражданин КНР Хуан Цзяньхун.

Даже автобусы, на которых централизованно привозили на митинги приверженцев Жапарова, принадлежат компании «Шыдыр жол кей джи» — ее управляющим и учредителем в базе данных Министерства юстиции числится Тохутибуби Оуерхалика, уроженка села Кызыл-Суу Синьцзян-Уйгурского автономного района, она сменила гражданство КНР на киргизское только в 2018 году.

РАСТУЩАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

Если все эти действия не случайное совпадение и Китай поучаствовал в приходе к власти Садыра Жапарова, то в китайской стратегии в отношении элит Центральной Азии происходит высококачественный сдвиг. От работы с существующими фаворитами КНР равномерно перебегает к поддержке прокитайски настроенных политиков — и, может быть, к созданию инструментов для их продвижения во власть.

Неслучайно вероятным полигоном для этого стала конкретно Киргизия — самая нестабильная, бедная и зависимая от КНР страна Центральной Азии. Воздействие Пекина на элиты в Центральной Азии прямо пропорционально степени ориентации на КНР в торговле и назад пропорционально размеру экономики страны и стабильности политического режима. С данной нам точки зрения присутствие Китая в Киргизии и Таджикистане может расти резвее, чем в Туркмении, и тем наиболее чем в Казахстане либо Узбекистане.

Разумеется, что связи экономики и элит Центральной Азии с Китаем будут лишь усиливаться. На данный момент цены на природные ресурсы низкие, ЕС и Наша родина слабо восстанавливаются, в то время как ВВП Китая в 2021 году, по прогнозам, возрастет практически на 8%. Чувство нарастающей внутренней непостоянности может подстегивать отдельных чиновников и придворных поскорее реализовать китайцам некий кусочек, чтоб зафиксировать выигрыш и упрятать его в надежное пространство.

Возрастающая зависимость от Китая будет и далее сокращать место для маневра в отношениях Центральной Азии с огромным соседом. При этом, как демонстрируют действия крайних лет, Китаю необходимы уже не лишь доступ к месторождениям либо отличные условия торговли. Пекин больше думает о укреплении военного присутствия в регионе — это видно по расположенным китайским пограничникам в Таджикистане. Заодно китайцы обучаются влиять на политические процессы и выбор правителей — это демонстрируют недавнешние действия в Киргизии.

Новенькая динамика ставит под вопросец сегодняшнюю формулу российско-китайского взаимодействия в Центральной Азии. Москва смирилась с тем, что Пекин преобразуется в головного торгового напарника, инвестора и кредитора региона. В ответ Наша родина делала ставку на три столпа собственного присутствия: необыкновенную роль в обеспечении региональной сохранности; интеграционный контур ЕАЭС; массивные инструменты воздействия на внутреннюю политику каждой страны Центральной Азии.

Длительное время этот баланс устраивал и Пекин, но по мере роста убежденности в для себя китайская сторона начинает его расшатывать — деяния в Киргизии и в особенности в Таджикистане, о которых китайцы с Кремлем не советовались, указывают на это полностью совершенно точно. Перед Москвой встает вопросец, как реагировать на эти конфигурации.

Пекином разумеется движет не антироссийская повестка, а желание продвинуть свои интересы — правда, без учета представления собственного стратегического напарника. Кремль может или смириться с сиим, понимая, что Пекин не станет добровольно ограничивать собственные интересы во времена, когда его мощь вырастает.

Или Москве придется поменять свою стратегию в регионе: с одной стороны, сотрудничать с Китаем по тем региональным вопросцам, где интересы совпадают, с иной — мыслить, как уравновесить политическое воздействие Пекина. Достигнуть этого получится, лишь если одной из целей Москвы станет укрепление суверенитета государств Центральной Азии перед лицом все наиболее могущественного и уверенного Китая.

Темур Умаров

bumgames.ru
Добавить комментарий