Не так давно в Мурманске вышло событие, которое не оставило флегмантичными почти всех городских жителей различных поколений. Одних – в силу их прямого дела к происходившим событиям. Остальные лично участвовали в почти всех славных делах, вписанных золотом в историю мирового мореплавания. Третьи просто сожалели о произошедшем. Судоходная компания с некогда мировой славой – Мурманское морское пароходство – объявлена нулем. Опосля длительных лет организационных и экономических штормов пароходство ошвартовалось у собственного крайнего причала.
Руль и знамя
В моей широкой коллекции значков постоянно на особенном месте был маленькой символ: руль, красноватое знамя, голубое море, контур атомохода посреди. Даже без подписи ясно, что он отчеканен для мурманского пароходства еще в давнешние времена. За много лет коллекционный раритет пару раз терялся опосля еще одного переезда с квартиры на квартиру. Но постоянно находился, и на сердечко почему-либо от этого становилось спокойней. Позже возник очередной значок, по мотивам, так сказать, предшествующего. На новеньком знаке к рулю и ледоколу добавилась надпись «ММП», и под ней «заколосилось» полярное сияние. Но тот, 1-ый, для души постоянно был почему-либо самым ценным.
Еще нашему классу в школе подфартило. Посреди одноклассников был отпрыск помполита атомохода «Ленин» Вячеслава Лазарева. Пару раз Лазарев приходил в класс и говорил о атомоходе, его способностях и суровости Арктики. Мы, пятиклассники, открыв рты, ловили его каждое слово. Астронавты перед школьниками в Мурманске не выступали, но на реального атомоходчика все смотрели с таковыми же пылающими очами, как смотрели бы на покорителя вселенной.
Неповторимый ледокол постоянно был на слуху. Его история складывалась наиболее 30 лет. За кормой 26 навигаций, и почти во всем его экипаж был первым. 1-ая посадка коллектива зимовщиков и оборудования дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс-10» в 1961 году. В 1970 году – 1-ая продленная на зимний период навигация в Арктике. А годом позднее – 1-ый сверхранний высокоширотный сквозной рейс по трассе Северного морского пути. Тогда «Ленин» и дизель-электрический ледокол «Владивосток» прошли из Мурманска в дальневосточный порт Певек. В 1976 году ледокол «Ленин» и дизель-электроход «Павел Пономарев» с грузом для газодобытчиков Ямала положили начало круглогодичным проводкам в Арктике.
В те годы моряки-транспортники и ледокольщики умиротворенно разделяли один общий причал. Экипажи транспортных судов тоже не оставались в стороне и умножали трудовые заслуги огромного коллектива. Суда компании бывали на всех материках Земли, к знакомым арктическим трассам прибавились к тому же антарктические. Мастерство моряков ММП признавали во всем мире. В канадском порту Монреаль существует весьма увлекательная традиция: капитану первого торгового судна, пришедшего 1 января новейшего года в порт, вручается знатный приз – «Золотая трость». За нее в преддверии 1 января на реке Святого Лаврентия посреди судов, спешащих в Монреаль, разворачиваются истинные гонки. Первым из русских капитанов этот приз в 1966 году получил капитан дизель-электрохода «Индигирка» Мурманского морского пароходства Андрей Пинежанинов. Позднее его почин поддержали еще 6 капитанов. Четыре – из мурманского пароходства.
Позабытый дрейф
О пароходстве, людях и судах за долгие годы снято огромное количество увлекательных документальных кинолент. Совершенно не так давно и художественный кинофильм поведал о грозных испытаниях моряков. Кинофильм «Ледокол» – о настоящих событиях 1985 года. Тогда в больших широтах антарктических морей в ледовые тиски попало научно-экспедиционное судно «Миша Сомов». На помощь выслали дальневосточный дизельный ледокол «Владивосток». Все завершилось отлично.
Картину снимали на борту атомохода «Ленин». Больше никаких привязок к Мурманску не было. Но у данной истории была своя драматическая предыстория. Двенадцатью годами ранее наши дизель-электроход «Обь» и судно-снабженец «Наварин» уже пережили драму дрейфа. В те годы наши суда обеспечивали работу русских антарктических экспедиций. Возили зимовщиков и грузы. На пути к Антарктиде «Обь» оказалась зажатой в ледовой ловушке. Своими силами пробиться к незапятанной воде не вышло. Судно сделалось медлительно вмерзать в лед. Все. Дрейф.
О данной истории я еще в школе прочел в книжке Владимира Санина «Новичок в Антарктиде». И кто бы мог помыслить, что годы спустя мне, когда я буду работать корреспондентом пароходской многотиражной газеты «Арктическая звезда», придется беседовать с участником того памятного, но почему-либо позабытого дрейфа. Журналистский энтузиазм привел в каюту начальника рации Жору Брокона. В том рейсе на «Оби» он был радиооператором, позже еще долгие годы работал на судах ММП.
Корпус крепкого судна ледовое поле сжимало как желало. Опосля очередной подвижки льда огромная сила приподняла «Обь» и вытолкнула изо льда. Угроза повторить судьбу «Челюскина» преобразовывалась в жестокую действительность. На лед выгрузили все нужное для зимовки. Вертолетом на «Наварин» эвакуировали всех излишних, сначала дам – дневальных и буфетчиц. Снабженец уже стоял у кромки льда в 250 километрах от «Оби», но пробиться к ней не мог. Эвакуация завершилась благополучно, снабженец ушел на материковую станцию.
За некоторое количество дней ранее на «Наварине» произошли действия, о которых потом не старались много гласить. Судно, выполнив рейсовое задание, уже легло на курс к берегам Родины. Нежданно из Мурманска пришло радио о суровой угрозы, угрожавшей «Оби». Экипажу приказывалось поменять курс и торопиться на помощь назад в Антарктику. На флоте приказы не дискуссируют. Но нашлись такие, кто пожелал быстрее отправиться домой, а не на выручку товарищам. Экипаж раскололся надвое. Дошло до того, что несогласные востребовали от управления ММП немедля возвратить судно в порт приписки. Начальство в Мурманске приняло необычное решение. Смутьянов пересадили на попутное судно и выслали в Австралию. Оттуда они возвратились в Мурманск. «Наварин» же поторопился на помощь бедствующим.
Три месяца на горбу ледяного массива «Обь» странствовала по неизученным районам Южного океана, где в зимнюю пору до той поры не бывал еще никто. В один из дней вокруг судна нежданно возникли разводья. Кое-где рядом перевернулся айсберг, образовавшейся волны не выдержали льды. По разводьям, пробивая ледовые перемычки, «Обь» за несколько суток достигнула незапятанной воды.
Гласили с Броконом длительно. Он поведал о таковых эпизодах того дрейфа, опосля которых у людей добавилось седоватых волос в прическах. Умопомрачительный факт истории пароходства. Смелость одних и подлость остальных. Отказ неких идти на выручку никак не отразился на служебном положении. Но здороваться с ними в пароходстве не стали почти все, что куда страшнее «строгача» в личном деле.
Эти действия не получили широкой огласки. Зато про эпопею 1984 года секретов не было. Решение о отправке ледокола «Владивосток» принималось на заседании Совета министров СССР. За многодневной операцией следила вся страна: любой выпуск информационной программки «Время» начинался со сводок из Антарктиды. Экспедиция закончилась благополучно. На родине отличившиеся были отмечены высочайшими правительственными заслугами. А предшествующую историю, похоже, попытались не афишировать. Не те были времена.
Секрет Полишинеля
Очередной броский мазок палитры мемуаров. Август 1977 года. В один из дней у ворот заезжего цирка-шапито вариант свел меня с хорошим и давнешним знакомым семьи Евгением Метелкиным. Он уже тогда числился в пароходстве одним из самых опытнейших радистов. За спиной работа в первом экипаже атомохода «Ленин», на транспортах обошел полмира. Почти все коллеги за надежность и безукоризненность работы по-доброму заглазно именовали его «2-ой опосля Кренкеля».
Цирк в тот год стоял в районе сегодняшнего «Глару-са», напротив в доке судоремонтного завода высилась кросотка «Арктика» – головной атомный ледокол новейшей серии, прибывший в Мурманск на выручку «Ленину». Метелкин таинственно улыбнулся: дескать, скоро на нем в рейс ухожу. И вроде бы меж иным добавил: «Уже дырочку в пиджаке прокрутил. Произнесли, понадобится». На том и расстались. Через некоторое количество дней намеки стали понятны. Атомоход «Арктика» в первый раз в истории мореплавания в надводном положении достигнул Северного полюса.
К той случайной встрече мы возвратились много лет спустя. Принято считать, что о маршруте таинственного рейса на атомоходе узнали уже в море. Но как было по сути? От неких участников экспедиции слышал, что 1-ые слухи о особенном задании попали в пароходство из Ленинграда от сменного экипажа ледокола, что обучался на курсах увеличения квалификации. Счастливцам завидовали, желали оказаться на их месте. Хотя никто толком не представлял, чем все завершится. Утвержденный экипаж меж тем десятками нес на борт ледокола… астраханские арбузы и прятал их по каютам. Позже южные плоды перешли на льдину рядом с полюсом. Люд с наслаждением принялся всасывать сладкую ягоду. Символично: хвостик арбуза – северный полюс, полосы по краям – меридианы. Судовой начпрод лишь разводил руками: он тоже заготовил арбузы для экипажа. Да лишь почти все предпочли свои запасы. Так кто и что знал о дальнейшем походе?
«Арктику» в том рейсе на Северном полюсе снимали почти все. Но только на нескольких групповых снимках мне удалось отыскать Евгения Николаевича. Интересуюсь: «Почему?». Ведь он сам хорошо и много фотографировал. Оказывается, для таковой роскоши у него просто не было времени. Министру морфлота Тимофею Гуженко, он возглавлял поход, предстояло о покорении верхушки планетки докладывать на самый верх в Кремль. Связь обязана работать безупречно. Потому всю технику инспектировали неоднократно. А здесь, как назло, к Метелкину пристала корреспондентка с вопросцами и своими чувствами. Даму пришлось уговорить перенести свое интервью на другое время. Поначалу та обиделась, но позже сменила гнев на милость.
Два раза спасатель
Богата история «Арктики» геройскими страничками. В 1983 году она выручила, на самом деле, весь северный завоз. В осеннюю пору в Чукотском море 10-ки транспортных судов и ледоколов попали в ледовый плен, были зажаты льдами. Посодействовать мог лишь атомный ледокол «Арктика». Капитанствовал там в ту пору Анатолий Ламехов. Но ледокол стоял на плановом ремонте в доке. Капитану Ламехову пришлось вводить его в строй в критическом порядке. Катастрофу удалось предупредить. На месте Ламехов предложил собрать в единый кулак три ледокола: нашу «Арктику», дальневосточные дизельные «Адмирал Макаров» и «Ермак» и сообща выпутывать суда. В полярной ночи битва со льдами длилась два месяца. 20 два судна вывел на свободу наш атомоход. Утратили только одно – сухогруз «Нина Сагайдак». Грузы и горючее были доставлены в северные отдаленные поселки вовремя. Это была самая большая в мире удачная спасательная операция на море. За выдающийся вклад в окончание только трудной арктической навигации 1983 года капитану Ламехову было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
А в 1994 году в Москве ухитрились наступить на те же грабли. Средства на северный завоз отыскали в конце лета. В Арктике к тому времени уже началось льдообразование. Циркуляром по флоту решили продлить навигацию на два месяца, а на самом деле дела – продлить лето в больших широтах. У экспертов такое решение вызвало хохот. И опять чьи-то просчеты пришлось исправлять мурманчанам, сейчас экипажу атомохода «Наша родина» под управлением Анатолия Ламехова. Мурманчане провели выше 30 судов. С задачей ледокол удачно совладал. И за эту операцию в 1995 году капитана Ламехова представили к ордену «За награды перед Отечеством» III степени. Он 1-ый мореплаватель, удостоившийся таковой заслуги. По секрету Анатолий Алексеевич как-то признался, что его заслуга имеет номер 706. Последующую, за номером 707, вручили столичному мэру Юрию Лужкову. Судите сами, кто истории-матушке больше ценен.
В редакции пароходской многотиражки «Арктическая звезда» капитан Ламехов постоянно был вожделенным гостем. Прекрасный рассказчик и участник почти всех событий, для корреспондентов он был истинной находкой. Наш брат журналист тоже другой раз попадался в глоссарий капитанских историй. Одна из их случилась в пресс-туре по арктическим льдам незадолго до начала круизов интуристов на Северный полюс.
На борту несколько групп журналистов работали любая по собственной программке: снимали, писали, фотографировали. И лишь одна выбивалась из общего распорядка. У этих празднование выхода в необыкновенный рейс растянулось на долгие деньки. Отмечали отход от причала, выход в море, 1-ый лед, встречу первого белоснежного медведя. Спохватились на оборотном пути, когда крайние прочные льдины практически остались за горизонтом. Брякнулись в ноги Ламехову: не губи, мол, Анатолий Алексеевич! Пришлось выручать. Полдня издержали на поиски солидной натуры, плюс посадка-высадка заняла хороший час. Атомоход ведь не такси, его просто так в подходящем месте не остановишь. А позже в разгар съемок на льдине нежданно возник белоснежный медведь и направился в сторону людей. Его впору увидели с высочайшего борта ледокола и принялись звучным воем тифона отгонять в сторону. Одним словом, хлебнули в тот денек и телевизионщики, и мореплаватели.
Пн, что в углу
Горьковатое совпадение: известие о банкротстве пароходства фактически совпала с приходом в порт приписки новейшего атомохода «Арктика». По пути от родного завода в Питере он «забежал» на Северный полюс и только потом спустился в Мурманск. Но пришел уже совершенно на другое предприятие, хотя и уходящее корнями собственной истории в Мурманское морское пароходство. Ветра перемен и перестройка принудили на почти все обычные вещи посмотреть под другим углом. Вспомянулось, что двум медведям в одной берлоге не ужиться. Решили транспортный и атомный флоты поделить. 1-ый с недавнешних пор остался только в памяти людей и в огромном количестве экспонатов музея истории орденоносного компании.
О нем разговор особенный. Его экспозиции позавидует хоть какой муниципальный музей. Ее собирали несколько поколений моряков. 1-ые экспонаты умещались в нескольких шкафах и щитах. Позже, когда им там сделалось тесновато, для музея дали огромное и светлое помещение на улице Володарского. С того времени музей стал не только лишь структурной единицей компании, да и реальным культурным, историческим и подвижническим центром. Сейчас тут хранится около 10 тыщ экспонатов. Большая часть подлинные и неповторимые. До почти всех можно дотронуться рукою. До пн., к примеру. Так на флоте кочегары звали тяжеленный металлический лом в человечий рост, которым приходилось всю вахту действовать в раскаленной топке. Тяжкий, гласили, что работа в пн. Попробовал и я покрутить эту штуку в руках. И стремительно сообразил, что кочегара бы из меня не вышло.
Либо вот еще два экспоната. Меж ними практически четыре столетия. Один – фрагмент шпангоута каравеллы «Меркурий» экспедиции Виллема Барен-ца. Было это в 1596 году.
Иной – памятная доска, предназначавшаяся для сухогруза «Александр Следзюк». Сначала 90-х судно, строившееся по заказу ММП на верфи в украинском Николаеве, местные власти продали другому покупателю. Памятная доска в честь головного инженера-механика атомного ледокола «Ленин» Героя социалистического труда Александра Следзюка так и не отыскала собственного места на судне и уже долгие годы хранится в музее пароходства. Украденное у пароходства судно ничем не прославилось. Через десятые руки его продали ЮАР для нужд военно-морского флота. Там новострой употребляли как пехотно-десантное судно. В 2004 году появились задачи с основным движком. Корабль был выведен из эксплуатации, на нем поменяли надстройку и переоборудовали в плавгостиницу для нефтяников.
Любопытно пролистнуть книжку отзывов гостей музея. Различные городка, различные страны и языки. В каждой из записей экстаз и удивление. Много иероглифов. Это ловцы северного сияния из Поднебесной идут сюда поглядеть снова на Северную Аврору, но уже рукотворную. Музейная панорама арктического побережья очень буквально указывает это явление.
Если с пароходством сейчас все понятно, то будущее музея пока в туманной перспективе. Сумеют ли заинтригованные стороны, городские и областные власти отыскать приемлемый для всех вариант сохранения неповторимой экспозиции? И не попадет ли самое ценное в личные коллекции? На этот вопросец ответит время. И мудрость тех, кто сейчас займется монетизацией активов компании. Им бы не запамятовать, что банкротство не касается истории пароходства. Она навечно остается незапятанной и сданной людям без утрат.
Валерий СЕРЕБРЯКОВ. Фото из архива музея ММП и открытых Веб-источников.