Иллюстрация: progorodsamara.ru
Состоявшееся в 2020 году перевоплощение Сбербанка в «экосистему „Сбер“» — это не просто очередной ребрендинг наикрупнейшго русского банка. Пристижное сейчас слово «экосистема» показывает на то, что Сбербанк хочет выйти далековато за рамки денежных услуг и перевоплотиться в постоянную часть жизни большинства людей, организуя почти все ежедневные их деяния на собственной цифровой платформе. На нечто схожее претендуют и остальные наикрупнейшие русские и мировые онлайн-игроки — поисковые порталы, социальные сети, мессенджеры, финтех-компании и торговые платформы (при этом на практике эти функционалы часто совмещаются). Не считая того, о разработке собственных экосистем утверждают и почти все остальные компании, подхватывая оказавшийся на слуху тренд — и часто слабо представляя для себя сущность дела, а основное, нужный для этого размер ресурсов. Так либо по другому, идет речь о конструктивной перестройке мировой экономики и трансформации капиталистической системы в некоторое новое свойство — и небезызвестные опаски, что 2020 год раскрыл дверь уже не в цифровой монополизм, а в цифровой тоталитаризм, смотрятся наиболее чем обоснованными.
«Эко» — это всего только вывеска
Общепризнанного определения того, что такое экосистема применительно к бизнесу, не существует, хотя его перенос в корпоративную практику из естественных наук состоялся достаточно издавна. Еще в 2002 году группа европейских исследователей выдвинула понятие «цифровая бизнес-экосистема» (Digital Business Ecosystem), примерив его к моделированию действий принятия и развития товаров и сервисов, основанных на информационно-коммуникационных разработках, на рынках с высочайшей степенью фрагментации, таковых как рынки Евросоюза. В предстоящем понятие основалось в обсуждениях Глобального экономического форума в Давосе — в феврале 2019 года он, к примеру, представил большенный доклад «Платформы и экосистемы: обеспечение способностей для цифровой экономики».
Непременно, популяризации понятия содействовала и глобальная мода на экологичность — наикрупнейшие компании, как понятно, издавна соревнуются в зеленоватых инициативах, и формирование ими собственных экосистем смотрится как еще одна попытка быть наиболее дружескими для юзеров и соответствовать животрепещущим трендам. Но при не далеком рассмотрении становится ясно, что идет речь в первую очередь о некоторых новейших инструментах увеличения рентабельности бизнеса.
«Экосистемы дают юзерам много товаров на одной цифровой площадке и представляют собой некоторое естественное развитие диджитализации в итоге возникновения больших операторов оцифрованных данных, которые желают и могут с этими данными работать. Желают — поэтому, что это увеличивает средний чек юзера в системе в критериях твердой конкуренции, а могут — поэтому, что эти данные в принципе возникают в систематизированном виде», — дает собственное определение термина Арсений Поярков, президент аналитического центра «БизнесДром». Основная задачка экосистем — удовлетворять коммерческие запросы, подчеркивает он, и в этом смысле экосистемой, к примеру, не является таковой мощнейший сервис, как «Госуслуги».
Генеральный директор ИТ-платформы Scallium Андрей Павленко, отмечая новизну и размытость понятия «экосистема», гласит, что в нем нужно выделять два нюанса. 1-ый — технологический: экосистема — это метод соединить технологические продукты, сделанные в различное время различными департаментами той либо другой компании. К примеру, бухгалтерия, отдел закупок, отдел работы с поставщиками и отдел продаж в розничной торговле имеют свои собственные программные продукты и нередко плохо ведут взаимодействие. Единая система решает эту делему, позволяя вынуть данные из хоть какой корпоративной системы и отлично ими управлять.
Во втором смысле экосистема, продолжает Павленко, представляет собой целевое решение, определенный продукт как бизнес-модель наподобие Uber. Это, подчеркивает эксперт, в большей степени «бизнесовое», а не внедренческое решение, приводя в качестве примера одну из разработок собственной компании — платформу Hubber, которая соединяет воединыжды в для себя поставщиков и интернет-магазины, выступая некоторым аналогом Facebook для участников рынка электрической коммерции. «Если разглядывать экосистему с данной точки зрения, то я предпочитаю именовать таковой формат платформой. В таком случае экосистема — это платформа, созданная для работы участников с общими задачками и целями», — резюмирует Андрей Павленко.
Разъяснение того, что такое экосистема, которое давал глава Сбербанка Герман Греф в момент перехода от Сбербанка к «Сберу», в целом соответствует таковым определениям. «Это создание вокруг человека весьма комфортной системы оказания диапазона услуг, нужных для его жизни. Набор сервисов, который совсем бесшовно, весьма комфортно вам — с минимальными потерями времени, в весьма высочайшем качестве и за мелкие средства — может оказывать одна компания», — утверждал он в апрельском интервью «Ленте.ру».
Но за тестами банков с экосистемами стоят определенные бизнес-цели, подчеркивает ведущий аналитик инвесткомпании QBF Олег Богданов. Дело, по его словам, в том, что на глобальных рынках оценка «традиционного» банка намного ниже, чем финансово-кредитного учреждения с «навесом» в виде экосистемы — в этом случае банк уже называется финтех-компанией. Потому банки стараются «легким движением руки» перевоплотиться в стильные технологические компании. Оборотная сторона медали, припоминает эксперт, заключается в том, что немногим нравится, когда кто-то понимает полностью все про их жизнь: от потребительской логистики до того, когда включился свет в туалете. Конкретно потому люди на данный момент предпочитают открывать различные счета в различных банках, чтоб диверсифицировать свои операции.
Желают почти все — получится у единиц
За крайние годы Сбербанк и лично Герман Греф не раз показывали умение улавливать и сформировывать новомодные тренды, и экосистема не стала исключением — почти все русские компании в 2020 году заявляли о разработке собственных экосистем или гласили о их как о некоем уже состоявшемся факте. Как можно осознать из контекста выражений профессионалов, значимая часть таковых заявлений базирована на не очень адекватном осознании того, что такое экосистемы в бизнесе, а основное, какие издержки связаны с их развитием.
В том, что движение в этом направлении будет развиваться, нет никаких колебаний, но остается вопросец о том, кто конкретно будет таковыми операторами, кто будет способен предложить юзерам всеполноценную экосистему, а кто — нет, отмечает Арсений Поярков. Очередной главный вопросец, по его воззрению, заключается в том, каким юзерам экосистема нужна, а каким нет.
«Непременно, для осознания того, что является экосистемой, а что нет, необходимо учесть, что в данной сфере размер имеет первоочередное значение, — объясняет эксперт. — Для сотворения экосистемы требуются не лишь весьма огромные объемы пользовательских данных, да и, что принципно, контакт с этими юзерами. Скажем, для Гугл либо „Yandex“ — в этом смысле просто способны сформировывать собственные экосистемы, а, к примеру, для страховых компаний, даже весьма огромных, это будет сложный задачей. Но все они равно пробуют это созодать, уходя от традиционных каналов продвижения собственных услуг наподобие реализации собственных и чужих агентских товаров, интегрируя их в единую цифровую экосистему в попытке угадать, что пригодится клиенту в определенный момент».
Что касается банков, то для их, продолжает Поярков, это актуальная необходимость, но пока результаты, по его воззрению, не полностью убедительны, во всяком случае не так, как в случае поисковиков:
«В качестве примера можно привести Сбербанк/»Сбер»: при всей большой базе юзеров и движении в направлении экосистемы подавляющее большая часть его клиентов, имеющих соответственное мобильное приложение, пользуется в нем основным образом лишь одной функцией — перевода средств с карты на карту, не покупая какие-либо остальные продукты. То есть на теоретическом уровне экосистема у Сбербанка есть, в ней можно почти все приобрести, но если у юзера не возникает желания это создать и к нему не найден удачный путь, то по факту нет и экосистемы. Для сопоставления: «Yandex», который из русских компаний более близко продвинулся к созданию настоящей экосистемы, в плане сервисов уже соответствует ее аспектам — вы сможете воспользоваться сервисами «Yandex.Такси», в том же приложении заказывать доставку разных продуктов, слушать «Yandex.Музыку» и т. д. Но у «Yandex’а» нет собственного банка либо платежной системы, что не дозволяет окончить цикл. Но есть и остальные компании, которые работают в этом направлении, к примеру «Альфа-групп», — они развивают свою экосистему вокруг продуктовых сетей X5 Retail Group, традиционных магазинов, которые дают больше доп сервисов. На теоретическом уровне экосистему может создавать неважно какая большая компания, которая нередко разговаривает со своими клиентами».
Ставка в «игре в экосистему» весьма высока, предупреждает Семен Теняев, председатель правления группы ВБЦ, создатель социальной сети для бизнеса «ГосТиндер». Инвестиции в разработку платформы и поддержание экосистемы требуются большие, в особенности высоки издержки на ИТ. Подобные инвестиции для почти всех компаний могут оказаться фатальными, а предпосылки провала могут быть различные. Самая всераспространенная, считает эксперт, — неверный выбор бизнес-модели: «Проверка гипотез тут стоит большущих средств — иногда даже не миллионов, не млрд, а 10-ов млрд рублей. Еще одна всераспространенная ошибка — отдавать на сторону ИТ-разработку. Это неверная экономия, которая скоро выходит боком».
Также, добавляет эксперт, весьма принципиально осознавать модель поведения пользователя, сразу умея отлично работать с большенными данными: «Чудилось бы, это общее пространство, издавна явное всем. Но до этого времени даже наикрупнейшие игроки не могут повытрепываться тем, что „сообразили бигдату“. К примеру, мне в мои 34 года один весьма большой банк, строящий экосистему, часто дает карточные продукты для пожилых людей. А если юзер привык совершать платежи и переводы через банковское приложение, но пока не созрел для того, чтоб там же заказывать пищу и вызывать такси, в этом приложении первичным остается коммуникация „банк — клиент“, а не доп функции. Потому банки, пытающиеся из личного кабинета собственного приложения сделать экосистему, на мой взор, не достигнут фуррора в обозримом будущем, и тому уже есть 1-ые доказательства».
Тем не наименее для бизнеса, нацеленного на создание экосистем, постоянно есть вольные ниши, считает Теняев, приводя пример русских сервисов доставки пищи: в данной сфере уже сложилась свои олигополия — Delivery Club и «Yandex.Пища», но есть и пример удачного стартапа, который отыскал свою нишу, отлично стартовал и продолжает стремительно расти, — «Кухня на районе». «Новейшие экосистемы возникать будут — в отдельных нишах, где есть еще возможность стремительно вырасти и масштабировать бизнес, опосля что юзер будет просто обязан воспользоваться лишь этими системами. У тех, кто придет первыми, покажется возможность так оторваться от соперников, что сделать аналоги, повторить функционал либо даже приблизиться к ним будет стоить новенькому игроку непропорциональных инвестиций и это займет очень много времени», — предсказывает эксперт.
Но таковой оптимизм делят далековато не все аналитики. В ситуации, когда экосистемы Гугл, Apple, новенькая операционная система Huawei и остальные гиганты занимают олигополистическое положение на рынках, новеньким игрокам войти на их уже фактически нереально, отмечает Семен Теняев. Отрыв фаворитов так большой, а плата за вербование новейшего юзера так неподъемна, что новейшие пробы выводить экосистемы на уже поделенный меж гигантами рынок, быстрее всего, будут обречены на провал.
Но это, естественно же, не значит, что слово «экосистема» стремительно выйдет из моды, а как следует, пробы их сотворения будут длиться. К огорчению, люди не постоянно соображают, что делают, а просто гоняются за трендами из-за отсутствия собственных мыслях и стают заложниками событий либо клонами, объясняет Егор Иванков, президент группы компаний «Салюс». И это, по его словам, непременно, приведёт к денежным убыткам и нематериальным потерям — разумеется, что в итоге действенные экосистемы останутся и всосут всех, это вопросец времени. Тем же, кто все же отважился на создание своей бизнес-экосистемы, Иванков советует быть готовым к разочарованию в людях и в догадках, к непредсказуемому бюджету, а самое основное, к импровизации.
Тренд на создание экосистем в любом случае задают большие компании, у которых есть довольно ресурсов для реализации данной концепции, констатирует денежный эксперт Евгений Марченко. Но даже такие гиганты, как «Yandex» и Сбербанк, движутся к их развитию равномерно, поочередно наращивая слои бизнеса и очень замыкая клиента снутри тех сервисов, которые могут предоставить. Потому, считает эксперт, разумеется, что компании, которые будут пробовать сходу презентовать себя в качестве экосистемы, захлебнутся в богатстве и трудности бизнес-процессов. А так как порог входа в этот метод организации бизнеса очень высок либо подразумевает долгий путь для внедрения действий, он провоцирует развитие монополий и олигополий на рынках.
Основная сложность в разработке экосистемы — технологически развитая инфраструктура снутри нее, считает Александр Магомедов, председатель правления Банка 131. По его воззрению, имеющиеся русские примеры демонстрируют, что некие компании не могут созодать «бесшовные» сервисы, встроенные друг в друга, а выстроить налаженную экосистему сервисов не получится, если ими не обладать.
«На примере Сбербанка мы лицезреем, что недостаточно просто вложить средства и сказать компаниям: „Дружите друг с другом“. На примере же „Yandex’а“ приметно, что весьма трудно интегрировать даже два взаимодополняемых сервиса — „Yandex.Карты“ и „Yandex.Навигатор“. А пример Mail.ru показал, что почти все сервисы вообщем могут принципно не сочетаться друг с другом», — объясняет Магомедов.
Очередной минус для компаний, по его словам, заключается в понижении свойства сервисов: в начавшейся «гонке» экосистем не хватает ресурсов для поддержания их высококачественной работы, силы уходят на вербование разрабов, тестирование новейших технологий, пуск. Что-то из этого делается «на коленке», поэтому что нужна весьма стремительная интеграция — конкретно так запускают, а потом развивают, облагораживают и дорабатывают почти все сервисы, к примеру, в «Yandex’е». Иной вариант — покупка компаний, но в этом случае, считает Александр Магомедов, все зависит от их удачливости — Mail.ru, к примеру, покупает готовые решения, но зависит от работы той команды, которую купил вкупе с ними.
Не все экосистемы идиентично полезны
Еще одним знаковым событием 2020 года в мире цифровых экосистем стал коллективный судебный иск к компании Гугл от 10 американских штатов, который в середине декабря подал генеральный прокурор Техаса Кен Пакстон. Как говорят истцы, наикрупнейший мировой поисковик неоднократно нарушал федеральное антимонопольное законодательство США и законы о защите прав потребителей, в частности нелегальными методами монополизировав интернет-рекламу. Броско, что в иске бытует и таковой гигант, как Facebook, — создатели иска считают, что его соглашения с Гугл нарушают принципы честной конкуренции и вводят юзеров в заблуждение. Результатом этого сговора сетевых монополистов сделалось то, что Гугл мог завышать стоимость размещения рекламы, а платить за это в итоге пришлось гражданам.
Этот гарантирующий неизменное внимание общественности и СМИ эпизод дает приятное осознание того, как значительно различаются процессы сотворения экосистем в США и в Рф, указывают российские специалисты. Создание экосистемы, то есть собственных либо партнерских сервисов, объединенных вокруг одной компании, — это полностью обычный шаг в развитии компании: к примеру, южноамериканская Tesla уже успела выпустить свою текилу и огнемёты, отмечает Игорь Кучма, денежный аналитик платформы ТradingView, Inc. Но неувязка, добавляет он, состоит в том, что в итоге такие гиганты могут создавать трудности небольшим компаниям — конкретно по данной причине и состоялся антимонопольный иск к Гугл и Facebook.
Неважно какая экосистема — это шаг в сторону монополии, в индивидуальности если ее основная цель ограничить перемещения клиентов, добавляет Виктор Вернов, генеральный директор компании «Факторинг ПЛЮС». В связи с сиим во почти всех странах с таковыми эффектами уже борются антимонопольные органы, так что «экосистема», считает эксперт, — это не непременно положительное понятие, но к тому же тревожный сигнал для регуляторов.
Представление о том, что основная ценность экосистемы заключается в удержании клиентов, — это мощный, меркантильный и капиталистический аргумент, добавляет Вернов: в таком случае экосистема сформировывает барьер входа-выхода — некоторые транзакционные издержки для юзера при переходе на новейший формат. В качестве приятного примера он приводит разъемы устройств от Apple, к которым недозволено подключить устройства остальных производителей. Таковой трюк можно провернуть, лишь владея практически монопольным лидерством в отрасли, но это приводит к прямому ограничению конкуренции и вызывает раздражение юзера, которому обязано быть идиентично комфортно как воспользоваться продуктом либо услугой, так и отрешиться от их.
Трудно считать продуктивным и представление о экосистеме как некоей «подушечке сохранности», которая дозволяет бизнесу больше ошибаться, продолжает Виктор Вернов: «Согласно воззрению сторонников этого подхода, при наличии 1-го полезного продукта-локомотива в рамках экосистемы можно реализовать заодно и наименее достойные внимания и слабенькие продукты. Традиционный пример таковых экосистемных решений — предложение банками неотклонимых всеохватывающих товаров и пакетных решений. Это можно прекрасно именовать экосистемой, но по факту это является навязыванием невостребованных услуг. Меж тем при разработке экосистем принципно принципиально, чтоб любой отдельный продукт был понятен, выгоден и прибылен для клиента».
Те, кто считают, что создание экосистемы — это инвестиция, опосля которой начнутся реализации непопулярных товаров, могут вправду попасть в тупик, считает Вернов. При неверном подходе есть возможность, что для почти всех бизнесов экосистемы окажутся некоторой тупиковой ветвью эволюции, — поточнее, издержки на их стройку будут так значительны, что приведут или к суровым убыткам, или к встраиванию в чужие экосистемы.
Потому, считает эксперт, наилучшим вариантом экосистемы будет тот, что обеспечивает синергию высококачественных товаров, выступая надстройкой над продуктовыми либо клиентскими историями и решениями, а не фундаментом данной системы. В таком случае целью сотворения экосистемы становится обеспечение доступа к сиим основополагающим продуктам.
«Мы не верим во всеобъятные экосистемы — „агрегаторы всего со всем“. Для сотворения работающей системы необходимо обрести осознание, что у вас есть несколько различных высококачественных товаров и они достойны этого объединения. А не напротив: поначалу сделать экосистему, а позже находить, какие продукты туда можно добавить. Наш опыт дает подсказку, что первично нужно инвестировать в сами продукты. Если они уже есть, то вправду экосистемные решения могут повысить прибыль за счет удобства употребления. Таковым образом, экосистема — это просто экономия на зонтичном бренде и пути к клиенту», — дает очередное определение Виктор Вернов.
От цифрового монополизма к цифровому тоталитаризму
Словосочетание «цифровой тоталитаризм» точно можно считать одним из основных мемов 2020 года — в контексте мер, предпринятых властями самых различных государств по борьбе с коронавирусом и под предлогом такой, этот сценарий грядущего быстро стал воплощаться в реальном. Роль цифровых экосистем в этом процессе, похоже, трудно переоценить, так как их способности оказалось весьма просто интегрировать в рвение правительств знать о собственных гражданах фактически всё.
Более продвинулись в этом китайские компании, которые смогли укомплектовать весь потребительский цикл людей во всеобъятных приложениях наподобие WeChat, отмечает Евгений Марченко. Конкретно эта унификация посодействовала Китаю во время пандемии, когда на базе имеющихся экосистем внедрялись системы идентификации местоположения людей, что позволило на сто процентов локализовать распространение вируса.
Но, добавляет Арсений Поярков, опасности «цифрового тоталитаризма» в связи с развитием экосистем, непременно, находятся, так как, как вы присоединяетесь к какой-нибудь экосистеме и становитесь ее юзером, она начинает интенсивно выстраивать под себя вашу жизнь, вы повсевременно получаете от нее советы и следуете им.
«Скажем, если вы пользуетесь „Yandex.Такси“, то для вас уже тяжело будет избрать другого аналогичного оператора, — приводит пример эксперт. — Разумеется и то, что экосистемы заносят свою лепту в увеличение цифровой прозрачности нашей жизни, но не они являются в этом движущей силой. Движение в этом направлении порождает определенное противодействие — почти все больше пробуют сохранить свою приватность, от расчетов в криптовалютах до масок, препятствующих распознанию лица. Но в целом сохранять приватность в огромных городках становится все наиболее трудно, и этот процесс трудно направить назад».
За всем сиим полностью хорошо просматривается новое свойство динамики глобального капитализма, который, как считают почти все исследователи, эволюционирует в некоторую новейшую систему, которую за неимением остальных определений пока называют термином «посткапитализм».
Во многом так именуемые экосистемы являются современным переизданием монополизма, который, вообще-то, чисто идеологически противоречит базисным установкам старенького капитализма — личной принадлежности и конкуренции, отмечает доцент НИУ ВШЭ Павел Родькин. При всем этом, по его словам, экосистемы довольно тяжело поддаются традиционным антимонопольным мерам действия, которые используются к большим корпорациям, а сам монополизм экосистем основан на управлении данными, которые не так просто поддаются дроблению.
«Современные экосистемы, либо, поточнее, платформы, строятся вокруг данных, способностях их извлечения и анализа, — рассуждает эксперт. — Услуги, которые предоставляют экосистемы, наподобие доставки, такси либо цифрового ТВ, сами по для себя очень ординарны и, по большенному счету, не достаточно различаются друг от друга. Основная конкурентность разворачивается не столько вокруг организации этих сервисов, сколько вокруг цифровой инфраструктуры, позволяющей извлекать данные, являющиеся основным сырьем для функционирования (к примеру, кастомизации) предоставляемых услуг. Но эти услуги, во-1-х, стают всеохватывающими (связанными друг с другом), а во-2-х, „неодолимыми“ для пользователя. Как некоторая рыночная переменная пользователь врубается в алгоритмическую коммуникацию, в которой, в отличие от старенькой рекламной коммуникации, у него уже не остается несчастного места свободы».
Потому само понятие «экосистема» вводит в заблуждение, добавляет Родькин, — наиболее адекватным, считает он, было бы гласить о платформах и «капитализме платформ», как это делает, к примеру, создатель одноименной книжки канадский ученый Ник Срничек. Платформа при таком осознании оказывается новейшей бизнес-моделью, которая конструктивным образом меняет дела труда и принадлежности: в новейшей системе наблюдается прогрессирующая «погибель труда» как неизменной занятости, а обладание собственностью уже не является бесспорной ценностью. Соответствующий пример — так именуемая шеринг-экономика, предполагающая совместное использование разными активами, которые могут принадлежать кому-то другому, с большенный вероятностью — большой платформе-«экосистеме» наподобие Uber.
Может быть, конкретно платформы являются структурной основой посткапитализма, борьба за реальное содержание которого будет лишь обостряться, в особенности на фоне последствий пандемии коронавируса, резюмирует Павел Родькин:
«Средний и малый, а в неких вариантах даже и большенный бизнес не имеют ресурсов для сотворения и развития собственных экосистем, которые могли бы стать кандидатурой сложившимся. Уже сейчас для большинства компаний еще прибыльнее употреблять цифровую инфраструктуру, продаваемую ведущими игроками, чем изобретать велик поновой. Принципным условием существования экосистем является их инклюзивность, то есть способность встраивать в себя огромное число экономических субъектов. Большая часть компаний предпочтут зависимость от уже имеющихся экосистем рискам вообщем остаться за бортом. Уже в короткосрочной перспективе окно способностей для новейших, независящих игроков в поле экосистем быть может фактически на сто процентов закрыто».