Человек и звериное молвят на различных языках. Предупреждая вероятные вопросцы – да, у звериных есть собственный язык! Это язык жестов и разной тональности междометий. Удовлетворенный кот держит хвост трубой, а злой – приподнятым крючком. Медведь от наслаждения урчит, в раздражении рычит, а в сильном гневе ревёт. И этот его язык понятен не только лишь остальным медведям, да и всем остальным звериным, и человеку. Язык звериных, в силу его простоты, не просит учёбы. Угрожающие жесты либо тональность междометия – понятны без переводчика, ибо основное достоинство междометия – его естественная простота…
Разумный протест, предполагающий проект и осознание последствий на много шагов вперёд – может выдвинуть лишь разумное существо. Это не означает, что звериное не может протестовать! Всякий кошатник припомнит, сколько раз его кот либо кошка царапали его руки в символ протеста, кусались, вырывались, шипели, ворчали на кошачьем языке гнева – если им что-то категорически не нравится.
Протест неразумного существа – является неразумным протестом; не больше, да и не меньше.
+++
Те, кто интересуются темой, знают: развитие разума, принявшее массовый нрав (в рамках сделанных цивилизацией программ всеобщего образования, сначала церковно-приходского, позже и всякого другого) – конкретно через усложнение разума производит вторичные явления (последствия):
-Развитие производительных сил, прикладных изобретательства и рационализации
-Развитие производственных отношений, и через их улучшение – развитие политической системы, публичных отношений.
Другими словами вид «homo sapiens»:
1) Сначала выдумывает придумать трактор взамен сохи
2) Придумав идею трактора «в общем» — ведёт поиск инструментов, деталей, дорабатывает частности.
3) Запустив огромное количество тракторов – получает другие дела и другие способности на полях
4) Получив новейшие способности (за счёт роста производительности, маневренности стихиями) – реализует их в новейших отношениях, институализирует возможность в практику.
+++
Я так занудно разжёвываю – поэтому что это весьма принципиальный вопросец, самый основной вопросец прогресса и самого существования цивилизации! Нереально развивать публичные дела, если не развит человек. Нереально развивать производственные дела (и силы, технику) – если не развит человек.
До этого чем стать разумным – человек должен возжелать быть разумным. Здесь что-то неясно, друзья мои? Сначала ты хочешь обучаться чему-то, и лишь позже начинается учёба. Без желания, без внутреннего согласия с ней – она, сколько бы её не навязывали – настоящей не будет.
Это долгая и увлекательная история (мы поведаем её в иной раз) – о том, как из догматического ядра первичного культа вышло разветвлённое древо инструментов обеспечения базисных, бесспорных, аксиоматических ценностей.
Сначала человек поставил впереди себя цель.
Позже нашел, что в сегодняшнем состоянии ему до цели не достать.
Тогда и (лишь тогда!) – человек стал находить пригодные цели средства, и так родились наука, культура, преемственность всех разработок, передаваемых в цивилизации из поколения в поколение, от учителя – ученику, из страны в страну (наука интернациональна) и т.п.
Как мы это сообразили – мы осознаем и ту роль, которую игралось учение о первородном грехе, представление о изначальном несовершенстве человека, о его неполноте и порочности в его исходно-прирождённом виде.
Недозволено даже начать обучаться чему-то новенькому, если вначале воспринимаешь себя как совершенство, доволен собой, в экстазе от самого себя.
+++
Эра либерального реванша (мятеж дурачины) началась ещё во глубине ХХ века, хотя полностью развернулась в наши деньки.
Всякая революция порождает контрреволюцию, и научно-техническая революция ХХ века– никак не исключение.
Действие равно противодействию: научно-технический прогресс породил собственной энергией антинаучно-антитехнический регресс. И главной мишенью антинаучной контрреволюции сделалось сформировавшее цивилизацию представление о начальном несовершенстве, неполноте, греховности «естественного» людского состояния.
Чем больше торжествовала гордыня – тем меньше хотелось обучаться и самосовершенствоваться далее. В либерализме человек произнес себе «я-совершенство», «моё мировоззрение и правильное – синонимы», «мои желания – высшая ценность, лишь поэтому что они мои» и т.д.
Отсюда произросло и всё остальное.
Поближе всего к Коллективному Разуму (при иных равных критериях) – человек с наибольшим опытом, аксакал, старейшина. Далее всего от него, и поближе всего к звериному тот, у кого опыта меньше всего, другими словами малыш.
Конкретно это существо школьного возраста обязано (по плану цивилизации) в большей степени чувствовать свою неполноту, несовершенство, вытекающую из неопытности ограниченную дееспособность. Чтоб остальных учить и иными управлять – нужно сначала самому научится, разве нет?!
Нет! – произнес либерализм.
Мы сами с усами. Юные совершенны от природы. Они сходу появляются всезнающими. Им незачем и нечему обучаться – они уже полностью сформировавшиеся личности. Им необходимо уступать и потакать – а не ограничивать их, зоологические в собственной базе, поведенческие порывы.
+++
Да, производительные силы, производственные и публичные дела – вторичны по отношению к развитию разума у среднего человека. Все они развиваются лишь опосля того, как получило развитие абстрактное мышление с его системой опознавательных условных символов и обобщающих идеи аналитических возможностей.
Но это правило действует и напротив.
Деструкция человека приводит к деградации политических, публичных и производственных систем.
Если человек внутренне разрушен – он уже не может ни выдвигать, ни поддерживать сложных и многообещающих проектов, не в состоянии ни сделать, ни выполнить никакого созидательного плана.
Теряя способность связно мыслить – человек теряет и осознание мира, жизни, ситуации, осознание далековато идущих последствий собственных действий.
+++
Либерализм стал фабрикой недоумков, которые идиентично недоразвитые, независимо от собственного денежного состояния. Богатые остолопы наобум радуются собственному положению, упиваются им – как хомячки либо крысы, упав на гору гороха. Жрут, не задумываясь ни откуда свалились, ни как выбираться будут…
Нищие остолопы либерализма – горючий хворост бездумного либерального протеста. При всей собственной зоологической враждебности к богатым остолопам они, по сути – «братья по разуму». Весь конфликт сводится к тому, что кучу гороха нужно отобрать у крысы везучей, и передать крысе невезучей.
При всем этом и та и иная – крысы, схожие друг дружке, и на саморазвитие, на какую-то перспективу прогресса неспособные.
+++
С определённого момента (я думаю, вы увидели) – повестка общественного протеста утратила конструктивные, ну и просто рационально-проговариваемые черты и стала излагаться на языке звериных. Свелась к рычанию и рёву, лишённому проектной детализации. Протестант исходит уже не из мыслях организации жизни, а из вожделения её дезорганизации.
Из рвения столкнуть общество в хаос, почаще всего с надеждой ловить рыбку в мутной воде. Хаос, а тем наиболее война – всё спишут. Опоздавшие к первой волне воровской приватизации – желают запустить вторую волну, выполнить «чёрный передел».
Другими словами не осуждение разбоя – а просто факт личного запоздания к грабежу – становится двигательной силой звериного, зоологического протеста.
-Я на прошедшем пожаре ничего украсть не успел, подожжём опять – может, в сей раз что-то ценное из пламени для себя вытащу…
+++
Даже невнимательному наблюдающему, и даже невооружённым взором видно, что в протяжении почти всех десятилетий либерализм разрушал и разлагал человека, учил его «оборотному ходу» в первобытность, растлевал, насылал порчу, вышибал табуретку опоры из-под Разума, за ранее засунутого в рыночную петлю-удавку.
Все рыночные игры агрессивные Разуму, поэтому что опровергают (и даже шельмуют) власть Разума, настаивая на власти грубой Силы и слепого Варианта (Фортуны-Удачи, языческого божка).
Положение человека в рыночной среде зависит не от его личных свойств и проф возможностей, а от его дела к победившему клану хищников и от наследия.
Это патологически-иррациональная среда, в какой правят не только лишь и не столько брутальные захватчики принадлежности и власти, сколько их фаворитарное отребье.
Это пёстрая стая их жён и любовниц, малышей, племянников и младших соратников, случайных «друзей юношества» и ещё наиболее случайных симпатизантов, жуликов, втёршихся в доверие к основному хищнику, пронырливых подхалимов и шутов при большом собственнике, и т.п.
Во всей данной нам ядовитой, как общение с помешанными, асоциальной среде не только лишь нет мега-проекта, но нет даже и самого представления о способности, необходимость мега-проекта, общего дела для «человека разумного». В карнавале эмоциональности рынка царит «вечное сейчас», и нет никакого завтра, оно покрыто мраком и неизвестно.
Если нет Дела, то нет и отбора людей, очень нужных Делу по своим деловым качествам. Рыночный институт наследования принадлежности был бы неосуществим – если б не исходил из сумасшедшего догадки, что хоть какой человек может управлять хоть каким делом.
В итоге чуток ли не любой – занимается не своим, внутренне-ненавистным ему делом, ради средств. Выбор профессии потерян, как секреты строительства египетских пирамид: ты обречён идти туда, куда берут, твёрдо помня, что почти всех не взяли совершенно никуда. И если тебя хоть куда-нибудь пристроили – ты должен «благодетелям» руки целовать, что не стоишь на улице, в очереди к бирже труда! Рядом с сиим твои личные склонности да наклонности так ничтожны, что их и разглядывать забавно!
Подумаешь, ты грезил заниматься музыкой?! Радуйся, что принят на стройку прорабом, а не грузчиком! А музыкой заместо тебя станет заниматься человек без слуха, ненавидящий всю эту музыку, но… Как досадно бы это не звучало, у него «блат» лишь в музыкальной сфере, так исторически сложилось, когда победивший рыночный клан распределял уделы.
+++
Рациональная организация, выстроенная под Дело – увеличивает престиж и ценность личного развития. Она содействует рвению человека побольше изучить, осознать, уяснить и осмыслить.
Вакханалия рыночных отношений – девальвирует ценность личного разума чуток ли не до ноля. Наследнику либо победителю клана не нужен разум – ему необходимо лишь «верно родиться». Рождение в «подходящей» семье разумом не контролируется, а всё остальное тоже выведено из-под контроля Разума.
И разум из орудия, инструмента публичного развития и личного фуррора – преобразуется только в игрушку праздности, да в доп источник страданий: «умножая зание, множат скорбь». Разум не нужен богатому, ибо тот уже богат, и не поможет бедному – ведь он всё равно обречён быть бедным.
Основное правило наследования, повторим, исключает личные интеллектуальные возможности из рассмотрения:
-Хоть какой субъект способен управлять хоть каким объектом.
Чтоб соответствовать этому базовому для рыночной экономики принципу, объекты должны очень «опроститься», быть просты до звериного уровня. Поэтому что основное условие – чтоб хоть какой дурачина (каким бы дурачиной не оказался наследник либо случайный назначенец) с ними мог совладать.
+++
В правильно организованной среде не возникнет вопросцев – почему один начальник, а иной подчинённый. В эталоне предполагается, что наверх Дело отбирает самых умных, опытнейших, самых «справляющихся» и ответственных. Как? Через выполнение и перевыполнение плана!
Обычная русская судьба всем известна: показал себя толковым рабочим – стал прорабом. Показал себя опытным прорабом – поднялся до начальника стройки… Сиим путём лапотные дети из далекой глухой деревни выходили в министры, в академики, в тузы, делая упор на свои личные деловые свойства и возможности.
Но вот в эту среду вторгается зоология. Начальник, вышедший из лапотников, из батраков – не желает, чтоб его отпрыск повторял его путь. Он 1-ый же и неприятель правильно организованному обществу, в каком наилучшее – наилучшим.
Он желает другого, животного принципа: «всё наилучшее – мне и моим».
Рынок всё это покрывает своими «коммерческими тайнами» и лишёнными плановости таинствами «незримого регулирования». В рыночной среде уже не человек служит Делу, а Дело – превращено в слугу определенных людей, расхищающих и добивающих его.
В данной нам стихии крысиных страстей и многоуровневого крысятничества – всякая рациональность публичного положения стирается. Разъяснить господство начальников их разумом и опытом уже нереально. Человек снизу лицезреет, что им правят дурачины и сопляки, что важные дела и отрасли доверены тем, кто в их ни черта ни смыслит.
Какой вывод сделает человек из данной нам очевидности?
Разумный – поймёт, что необходимо поменять систему, необходимо возрождать утраченное в процессе предшествующего «мятежа дураков».
А либерал-нищеброд, деклассированный полукриминальный люмпен, сделает совершенно иной вывод:
— На его месте мог бы быть я! От перемены дураков ничего не поменяется!
Таковым образом, либеральные перевороты не только лишь сохраняют, да и усиливают деструктивность системы, обостряют иррациональность зоомахии[1] в ней.
+++
Мятеж дурачины, недовольство, выраженное на языке звериных, лишённое членораздельности и содержательности людской речи – кажется неуправляемым, поэтому что порождает хаос и лишён разумной цели.
Верный признак «зоологического языка» — это когда протестующие знают, ПРОТИВ чего же они выступают, но лишены даже ориентировочного понятия – ЗА что.
В этом случае, не имея и не обсуждая программки перемен – они деструктивны, и это не ругательство, а просто определение слова «деструкция»: разрушение, слом, снос.
Если, например, слом ветхого жилища не сопровождается расселением его жильцов в новейших квартирах, то это просто лишение людей жилища, и ничего больше. Так ветхое было – а сломали, и не осталось никакого!
Основной вопросец Разума не в том, чтоб сломать исторически-сложившиеся формы, а в том, чем и как их поменять.
Ведь всё, исторически-сложившееся, имеет смысл, так либо по другому обосновано потребностями общества, создавшего эти формы. И если нет подмены – тогда разламывать сложившийся уклад только хулиганство и предел безответственности.
Но, понимая это, мы осознаем и другое:
Система «проседает», если она очень сложна, и через свою сложность непонятна соц дегенерату, не быть может им усвоена. Дикарь весьма от всей души не осознает (и даже высмеивает) большущее огромное количество действий цивилизованного человека – начиная от очистки зубов и заканчивая протиранием штанов за партой в протяжении десятилетий!
Дикарь лицезреет в этом нелепость, для него библиотека – не собрание мудрости, а склад весьма нехороших дров, которые пылают ужаснее обычных чурок. И недозволено поменять этого представления дикаря, пока он не понимает, для чего необходимы грамотность и чтение.
А этого он может и никогда не понять. Родиться, жизнь прожить, и умереть – всё время насмехаясь над «ненормальными», которые часами глядят в какие-то непонятные листы, с неизвестной ему целью…
+++
Мы ощущаем, что современная цивилизация всюду «проседает» под ударами «мятежа дураков» — который когда-то, быть может, и был запущен южноамериканскими шпионами, но с тех давнешних пор издавна уже перерос их масштабы, и возвратился в саму Америку в своём чистом виде: конкретно как мятеж дурачины! Стольких людей не может вывести на улицы зарубежная агентура, это понятно, тем наиболее, если речь о самой Америке!
Так мы и не говорим, что их выводит агентура. Мы говорим о том, что они не в состоянии задерживать в голове связную идея, рациональную систему мировоззрения! И таковых злосчастных – быть может хоть какое количество, поэтому что система образования и стимулирования саморазвития действовала много десятилетий из рук вон плохо.
Подросло поколение, которое систематически и связно совершенно никогда и ничему не обучалось. Лукавцы подменили этому поколению связные познания тестами, чтоб «лохи» не увидели отмену всеобщего образования. И задумывались, что занимаясь дурацкими, ничему не учащими тестами – занимаются образованием…
А раз это поколение совершенно никакого системного образования не получало – оно годно только на роль носильщиков пищи. И на роль протестующих мартышек, выдрессированных выть глупые «кричалки».
+++
Либерализм в наши деньки сталкивается с той средой, которую сам же выпестовал своими мошенничествами и «приватизациями». У хапуг-аферистов не было цели «уронить цивилизацию», они задумывались лишь о для себя и текущих прибылях, прикладных задачках. А цивилизация свалилась, свалилась нежданно в том числе и для тех, кто её подточил и подгрыз черномагическими фокусами.
Деградировавший человек в сумеречном состоянии разорванного сознания, в плену у дичайших форм анимизма, фетишизма и магизма, в каком его взрастила неорыночная вакханалия – не в состоянии отразить свою боль и отчаяние правильно. Он не может отдать того «классового протеста», которого от него ожидают (и не дождутся) коммунисты.
Соц дегенерат, чеканящий на сходке формулировки Маркса так же невероятен, как звериное, вдруг заговорившее членораздельной людской речью.
Деструкция разума приводит к внутренней глухоте восприятия, к тому, что весь протест, вся боль и отчаяние заведённого в тупик «бывшего разумного» человека излагаются лишь на животном языке междометий и мата, тоже имеющего нрав междометия.
Перекликиваясь криками и рёвом, звериные понятны друг дружке, это база их коммуникации, уловленная манипуляторами в «социальные сети» и канализируемая в подходящую кукловодам сторону. На некий наиболее разумной базе звериные меж собой условиться не могут, боль им понятна, а источник боли непостижим.
Неверное достоинство звериного протеста – его простота, ведь он лишён даже зачатков абстрактного мышления, конкретен прямо до фигуры, личности, которую необходимо убрать «для счастья». И больше для счастья, типо, ничего и не надо.
Но объединяясь «дружить против» какого-то определенного лица, зоологический протест не может сконструировать обобщённых черт раздражителя, методологию преодоления собственных бедствий. У такового мятежа нет никакого плана на будущее, равно как и о прошедшем (о уроках истории) тоже нет никакого осознания.
А поэтому, естественно, итоги хоть какого либерального протеста – деструктивны, они не решают заморочек человека, а напротив, возводят их в квадрат и в куб. Ведь чтоб бежать от пожара – необходимо осознавать, в какую сторону движется пожар. А если бежать навстречу стенке огня, то чем резвее бежишь, тем резвее сгоришь.
Другими словами наибольшая энергичность либерального протеста – даст только наивысшую скорость смерти протестующих, и ничего больше.
Что может отдать «чёрный передел» при сохранении либеральных основ экономики и публичной организации? Лишь гору новейших трупов, реки новейшей крови, огромное количество новейших руин, несколько новейших штатских войн и интервенций – и (если, естественно, не все вымрут) – лет через двадцать-тридцать всё придёт в ту же точку, где на данный момент находится.
РФ вполовину меньше СССР – и через 30 лет собственного существования (1991-2001 гг.) она пришла к тем девизам, которые некогда разрушили СССР. Ценой большущих территориальных, человеческих, экономических, культурных утрат, и утраты репутации страна наша оплатила только замкнутый круг, возврат в тухлый 1990-й год!
А сейчас что? Ещё раз пробежать по кругу либерального проклятия, либеральной порчи и сглаза, чтоб через 30 лет, в самом наилучшем случае, придти к сиим же девизам, но уже в составе Столичного княжества?!
+++
Как это выходит? Либеральное потрясение основ «включает» формирующее личную собственность «захватное право». Начинается схватка за собственность, опять ставшую «бесхозной». Эта схватка просит почти всех кровавых лет, пока, в конце концов, не выявит бесспорных фаворитов кровавой свары. Под этими доминантами ситуация успокаивается и приобретает видимость законности (хотя таковая личная собственность и законность несовместимы на самом деле).
Идут годы. Доминирующие хищники расслабляются, стареют, погибают, сменяются бестолковыми наследниками. Их бесспорная сила становится условной. В то же время отчаяние и безысходность понизу выдвигает с помоек окраин системы юных, голодных хищников, довольно брутальных и рисковых, чтоб принять роль в новейшей кровавой делёжке принадлежности.
И крушение основ детонирует процесс «захватного» и «перехватного» «права». Естественно, в эту преступную кашу (одни берут, остальные не желают отдавать) вмешиваются наружные силы, отрывающие от страны окраины, грабящие страну, сажающие собственных вассалов на троны липовых «суверенитетов» и т.п.
Страна может совершенно не выжить, но если выживает – то она уже инвалид, тяжко израненная и весьма почти все потерявшая. А ради чего же?! Ради того, чтоб юные хищники сожрали старенькых!
В этом (итоговой абракадабры) отличие либеральной «революции» от социальной революции. У социальной революции есть итоги, а у либеральных путчей никаких итогов нет. Либеральная мразь не меняет системы, она меняет лишь персоналии в креслах, причём весьма тяжёлой и кровавой для общества ценой.
+++
И самое ужасное – что у деградирующих масс, в буквальном смысле теряющих разум – не остаётся никакого выбора, они обречены, в силу собственной деградации, участвовать конкретно в зоологической повестке, управляться конкретно животными инстинктами, а не развитым разумом.
Деградирующий человек не только лишь не желает – но уже и не может, даже если напряжётся – нарисовать и удержать в голове сколько-либо сложную мыслительную систему.
Он игрушка в руках манипуляторов – и ничем, не считая игрушки их манипуляций, куколкой в руках кукловода быть не может – если голова куколки заместо мозгов набита опилками.
У куколки нет разума – и это основная причина, по которой куколка не движется, и не может двигаться сама по для себя, по собственному разумению. Для хоть какого движения куколки нужен тот, кто ниточками манипуляции подменяет ей разум.
Кто лицезрел в выходной колонну навальнистов в своём городке – отлично осознает, о чём я говорю!
——————————————————-
[1] Зоомахия – «битва животных», борьба схожих звериных за лидерство, которая при любом финале ничего не меняет в жизни в целом.