Фото отсюда
Прости, равнина, дом и сад,
Река, во льду глухонемая,
Что в холодеющих лесах
Я покидаю вас до мая.
Цветок металлический в городской
Ограде льнет к пальто под локтем,
Дыша проезжею тоской:
Резиной, темнотой, бензином, дегтем,
Окурком, снегом, колесом,
Копытом, прочерком, трамваем,-
Во всем, поистине во всем,
Вольный гений узнаваем.
Одежки стали становиться тяжелее,
Крупней раскрой, грубее ткани,
И лаского розовеет медь,
Перчатку чувствуя в кармашке.
Ознобом скулы обвело,
И губки обметало сушью,
Но на душе светлым-светло,
И клен сквозит японской тушью.
Приемлет гавань корабли —
Купает их, позже питает
И нежностью собственной любви
Мотор, как сердечко, воспитает.
На елке свечки воспалит
Грань декабря с январской гранью.
И все, что мучит и болит,
Судьбой подвергнется изгнанью.
И золотистый мандарин
Напомнит в переносных смыслах
Все то, что Ярославль дарил
Мне в сентябре, в 20-х числах —
Таковая вольность на душе,
Такое благолепье света,
Что лишь лист в карандаше
Способен разъяснить все это.