: https://phototass1.cdnvideo.ru/
Когда в сети возникают фото видных политических деятелей, которые (как германский канцлер Ангела Меркель) отовариваются в магазинах общего использования, либо (как чешский премьер Петр Нечас) прогуливаются на работу пешком, либо (как президент Хорватии Колинда Грабар-Китарович) летают на самолёте эконом-класса, то какая-то сероватая зависть берёт. Вот, президент Австрии Александр Ван дер Беллен, движется для себя в метро совместно со своими избирателями, по всей видимости, изучает некий документ. Ни для тебя мордоворотов в бронежилетах, ни кортежа вооружённых до зубов боевиков-охранников.
И, чудилось бы, кто этот Ван дер Беллен? Какой-либо западный пижон, для которого понт перед фотокамерой дороже австрийской валюты?
Ничего подобного, экономист, эколог, учёный, педагог Венского института, отпрыск русского подданного Александра Беллена, уроженца Пскова, попавшего в Европу как эстонский военнопленный во времена войны за эстонскую независимость. Почти все граждане Австрии его именуют по-русски, просто Саша. Причём в почтительном тоне, а не в пренебрежительном, как у нас нередко звучит слово «Вова».
Саша не волнуется за свою жизнь? Наверняка, волнуется, хотя является конкретным курильщиком. Но он понимает, что в его стране вся система устроена таковым образом, что от жизни 1-го человека, даже президента, судьба страны никак не зависит. Почти все австрийцы отлично знают, какими маршрутами передвигается президент, некие разрешают для себя приблизиться, чтоб поздороваться либо взять автограф, либо даже заговорить. Но не наиболее.
Можем ли мы представить для себя ситуацию, чтоб русский избиратель, налогоплательщик, мог без риска быть уничтоженным приблизиться к президенту Путину?
Ну, разве лишь на заблаговременно приготовленных и режиссированных мероприятиях, в которых участвуют специально приготовленные статисты.
Прочел на страничке у крымского публициста Платона Беседина о его мечтах побеседовать с Путиным, который на деньках посетил Севастополь. Пишет Платон, что он желал бы сказать Путину всё, что его волнует. К примеру,
«… — то, что наркоты сделалось еще больше, и с ней слабо борются;
— то, что прут к нам с „континента“ приезжие не наилучшего свойства;
— то, что они отымают работу и покой у местных, и те, напротив, уезжают;
— то, что севастопольцев вытеснили отовсюду;
— то, что в городке нет рабочих мест;
— то, что власти плевать желали на создание рабочих мест;
— то, что власть занята благоустройством, а не рабочими местами, поэтому что на благоустройстве можно пилить бабло;
— то, что благоустройство это бесталантное — непонятного свойства и не учитывающее традиции городка;
— то, что уничтожается севастопольская идентичность;
— то, что медицина и образование в городке убиты;
— то, что криминал растёт;
— то, что город застраивается, но жильё становится всё недоступнее, а новейших детских садов и школ возникает зазорно не много;
— то, что власть, исполнительная и законодательная, действует как неприятели народа, сговорившись во имя огромного куша;
— то, что власть эта неспособна делать ФЦП;
— то, что средства, выделенные центром, нескромно разворовываются, когда по Рф бродят истории о том, как „вся страна работает на Севастополь и Крым“;
— то, что Севастополь — город федерального значения, но и близко не подобрался к Москве и Санкт-Петербургу по способностям и зарплатам, а вот по ценам местами перегоняет их;
— то, что у почти всех категорий населения в Севастополе нет преференций, доступных жителям городов федерального значения;
— то, что цены в городке не просто завышены, а глумливо завышены, и никто их не контролирует;
— то, что дорожной картой — да и почти всем остальным — занимаются не местные спецы, а люди, ничего не смыслящие в специфике городка;
— то, что бесчеловечно вырубаются зелёные насаждения;
— то, что я растерял родной Севастополь, а получил взамен уродца франкенштейна, сделанного бесталантными „варягами“, которых поддержали местные подонки-коллаборанты…»
Севастополь — это маленький срез Рф. Это как раз более выпуклое и контрастное пространство, куда обращены взгляды и власти, и политологов, и инвесторов, и западных «партнёров», и военных, и строителей. Не говоря о туристах. Вот она, пришла в Севастополь давно ожидаемая Наша родина. Задумывались местные, что придёт реальная, а она оказалась путинской.
«Быть может, спросит меня Владимир Владимирович: выходит, недоволен ты, Платон, тем, что возвратились вы в Россию? А я отвечу: так это другое, Владимир Владимирович, это светлое, справедливое, да и делается много, но как прос@ать всё можно-то было, бесталантными действиями, а? Ведь шли, чтоб общими усилиями улучшить, разве не так? И ещё бы я тихо добавил к произнесенному: знайте, Владимир Владимирович, вас здесь, на полуострове в целом и в Севастополе в частности, весьма обожали когда-то, но сейчас рейтинг ваш упал. И вы понимаете, кому сказать за это спасибо. Вы же их назначали. Либо как? … но меня не спросят. Кому нужна правда?», — пишет Беседин.
Понятное дело, лишь и остаётся, что писать. Приблизиться к основному телу страны — это сегодня экстремизм. Потому на охране президента и на его защите от 145 миллионов возможных экстремистов стоит Федеральная служба охраны, насчитывающая практически 50 тыщ агентов, молвят, что в четыре раза больше, чем было до Путина. Справедливости ради необходимо отметить, что охраняют они не лишь Путина, но и всю его рать — премьер-министра, спикеров Гос Думы и Совета Федерации, а также министров зарубежных дел и обороны, директора ФСБ, председателя Совета Сохранности, управляющего администрации президента и его заместителей, а также председателя Центральной избирательной комиссии.
Но кроме ФСО есть ещё и так именуемая «штатская охрана» Владимира Путина, их именуют на проф языке «личниками». «Люди в черном передвигаются за президентским кортежем на темных внедорожниках и вооружены впечатляющим орудием — автоматами АК-47 и АКС-74У, а также снайперскими винтовками Драгунова, пулеметами РПК и «Печенег», автоматическими и противотанковыми гранатометами, переносными зенитными ракетными комплексами «Оса».
Кроме «штатных спецслужбистов» и «людей в черном» рядом с Владимиром Путиным также можно время от времени увидеть юных людей с дипломатами, которые некие неверно воспринимают как «чемоданчик с ядерной клавишей». На самом деле люди в пиджаках с дипломатами носят так именуемую «папку», которая легким движением руки при мельчайшей угрозы трансформируется в противопульный щит. Время от времени они маскируются под обыденных штатских и «теряются» в массе, а время от времени смотрятся в точности как агенты Смиты из «Матрицы».
Расходы на эту агентуру проверить совсем нереально. Лишь по гипотезам либо каким-то косвенным источникам можно прикинуть, что стоит сия охранка млрд рублей. Содержание самого Путина специалисты оценивают в 100 миллиардов экономных рублей в год. По словам бывшего начальника службы сохранности Путина — Виктора Золотова, он зарабатывал в год порядка 6 миллионов рублей, то есть порядка 500 тыщ рублей в месяц. Не считая различных преференций.
В общем если такие заработной платы пропорционально разбросать на 10-ки тыщ иных сторожей Путина и его команды, то на такие средства можно содержать целое маленькое правительство где-нибудь в Европе. И жить в нём не ужаснее, чем австрийцы, у которых президент пользуется метро.
Это уже не чувство, а убеждение, что путинский режим совсем не озабочен судьбой собственной (либо не собственной) страны, успешностью страны и благосостоянием его народа. Правящая группировка больше обеспокоена личной сохранностью. И судя из того списка, который желал бы озвучить Путину севастополец Платон Беседин, режиму вправду угрожает опасность. Ведь долготерпению народа приходит конец.
Но стоит ли такового огромного внимания и траты экономных средств один человек? Если сравнить его сохранность с сохранностью всего страны. Программка Сулакшина дает переустроить муниципальную систему таковым образом, чтоб судьба всей страны и народа не зависела от воли 1-го человека. Президент — это всего только винтик, гарант выполнения конституции, если, естественно, это прогрессивная конституция и устойчивое правительство.
А в Рф действует либеральная ельцинская конституция, и правительство, которое, будучи приватизированным, очень нестабильно. Как функционально, так и политически.
В устойчивом государстве президенту не нужна целая армия охраны. Устойчивое и успешное правительство живёт и развивается вне зависимости от воли, здоровья, жизни первого лица. И потому президенту совсем не жутко ездить по улицам на велике и ходить в гипермаркеты. Ему не жутко глядеть в глаза своим избирателям, а им, в свою очередь, нет дела до того, в какой квартире живёт их правитель и каким маршрутом метро условный Вова ездит на работу в Кремль.